Ставка на стюардессу

Девушку выдали замуж, в браке она явно была несчастна, да и забеременеть не получалось. У «старца» уже были дети от первого брака. Им молодая мачеха пришлась не по душе. Она страдала – и из-за необходимости жить с нелюбимым старым мужем, и из-за отношений со всеми домочадцами.

И тут на горизонте снова появился Васильев.

Терять ей было нечего, и она отдалась ему со всей страстностью, нерастраченной в годы брака. Об их связи узнал рогатый муж и запер жену дома. Но она была уже беременна.

Муж не знал точно, его это отпрыск или не его. Да и жена, вероятно, тоже. Каким-то образом рогоносец узнал про Аполлинарию Антоновну, ее мужа и брата, которые теперь, можно сказать, стали руководителями семейного детского дома – или патронажной семьи. Рогоносец лично познакомился с ними со всеми, посмотрел на условия содержания детей, даже поговорил с детьми и объяснил, что, возможно, в дальнейшем он заберет ребенка назад. Экспертизы ДНК в те годы не существовало, и можно было надеяться определить отцовство только по внешнему сходству. А для этого требовалось немного подождать. Более того, рогоносец отправил письмо другому потенциальному отцу, о чем сообщил и Аполлинарии Антоновне, но из корыстных соображений. Он хотел, чтобы тот тоже поучаствовал в оплате содержания ребенка. Рогоносец просил Аполлинарию Антоновну не говорить о том, что тоже платит. И, конечно, она этого делать не стала. Деньги на содержание детей ей требовались. Чем больше плательщиков, тем лучше.

Но ей было безумно жаль мать, которая лишилась ребенка по воле нелюбимого мужа, и молодого Васильева, который, узнав о том, где находится младенец, тут же примчался к Аполлинарии Антоновне. Он не мог взять ребенка к себе, но регулярно приезжал, и именно его мальчик стал звать папой. Муж-рогоносец не приезжал, но деньги присылал исправно. Его молодая жена вскоре умерла. «Зачахла», – подумала Аполлинария Антоновна. Хотя ведь могла быть и какая-то инфекция. Но ведь если человек сам не хочет жить, его организм прекращает бороться. По крайней мере, несчастная женщина не совершила греха самоубийства.

А ребенок, похоже, был от Васильева.

Последним, восьмым, ребенком в семье Аполлинарии Антоновны стала дочь революционерки, отправлявшейся за любимым мужчиной в ссылку.

Девушка родилась в столичной дворянской семье, получила прекрасное образование, но вместо того, чтобы готовиться к браку с каким-нибудь графом или князем, увлеклась идеями марксизма. С мужчиной, которого полюбила, она познакомилась именно в этой среде, хотя он тоже был благородного происхождения. Они вполне могли встретиться на светском балу, их могли познакомить родственники, но их представили друг другу на сходке.

Потом молодого человека арестовали, и он оказался в тюрьме на улице Шпалерной. Из тюремного дворика был виден кусочек мостовой, куда девушка благородных кровей каждый день приходила, чтобы ее хотя бы мог увидеть молодой человек, увлекшийся антигосударственными идеями.

В тот раз он вышел из тюрьмы и до очередного ареста и отправки в Сибирь успел сделать возлюбленной ребенка. Но путешествие с маленьким ребенком – это всегда проблема, более того, молодая революционерка понятия не имела, в каких условиях ей предстоит жить в Сибири.

Суровый отец отрекся от дочери-революционерки, а мать жалела «заблудшую душу». Именно она приносила деньги Аполлинарии Антоновне и гуляла с внучкой. Ребенок ни в чем не виноват. Не отвечает невинный младенец за то, что вдруг втемяшилось в головы его родителям.

Глава 6

Ничего интересного для следствия в нашем доме, как я понимаю, не нашли. Мой розовый ноутбук даже не раскрывали, только хмыкнули при виде него. В Мишенькину кроватку и вещи не лазали. В мои вещи, можно сказать, тоже. У меня все очень аккуратно лежало по ящикам: отдельно белье, отдельно носки и колготки, отдельно маечки и футболки. Все раскладывала я сама, без помощи домработницы. И вообще я не хотела, чтобы кто-то прикасался к моим вещам, белью в особенности. Нарядов у меня было немного. Раньше просто не оставалось лишних денег на наряды – я же ипотеку платила. В свет мы с Иваном не выходили, как я уже говорила. Да и родила я всего восемь месяцев назад и перед этим была «не в форме» для любых мероприятий.

Я вообще не была модницей. В моей жизни всегда на первом месте стояла еда – вероятно, сказывались детство и отрочество, и только потом уже всякая «блажь».

После того как Ивана увезли, сотрудники органов отбыли, вероятно, к местам своей службы, я осталась в развороченном доме с восьмимесячным сыном и семейной парой, которая работала на Ивана и в этот день выступала в роли понятых.

Но я не понимала, почему его стали обвинять в краже миллиардов. Из предъявленного ему обвинения получалось, что в свою бытность чиновником Иван создал преступное сообщество с использованием служебного положения, и в результате получилось мошенничество в особо крупных размерах. Говорилось про хищение и вывод за рубеж четырех миллиардов рублей.

Потом стали всплывать сообщения о все новых и новых финансовых махинациях Ивана, а также о его тяжбах со структурами олигарха Креницкого, который также занимался продуктами питания и связью, но в отличие от домоседа Ивана обожал светские мероприятия, регулярно мелькал на экране телевизора и в желтой прессе то с одной, то с другой красоткой. Иван всегда смеялся. Говорил, что Креницкий такой же олигарх, как он балерина. Но сам Креницкий обожал, когда его так называли. На самом деле этот любитель светской жизни был просто успешным предпринимателем, вероятно, где-то на одном уровне с Иваном. Только у него было много расходов на светские мероприятия и женщин, а у Ивана… Ивану дорого обходились проблемные дети.

Потом стали говорить про неурегулированные претензии партнеров по бизнесу. Потом появилась версия, что арестовали Ивана с единственной целью – получения показаний на ряд высокопоставленных лиц.

Я не знала, что и думать. Свидания мне с Иваном не давали – я не была законной женой. Я не знала про его бизнес. Я даже не знала, перевел ли он на меня какие-то активы.

И какие «высокопоставленные лица»? К нам в дом никто из подобных лиц никогда не приезжал, о своем знакомстве с ними Иван не упоминал. И какие у него могли быть проекты с этими лицами? С кем был знаком Иван? В Москве он не работал никогда. На питерских «высокопоставленных лиц»? Так у нас уже прошла «смена караула». Иван не имел отношения к строительству стадиона, получившего народное название «Откат-арена» (теперь немного видоизмененное на «Откат-арена № 1» в связи с новым проектом, теперь уже хоккейным стадионом на месте СКК – спортивно-концертного комплекса). Он вообще не имел отношения к строительству.

Агрохолдинг у него совсем небольшой по сравнению с другими, которые у всех на слуху. Ничего похожего на Louis Dreyfus Company, которым сейчас заправляет одна наша бывшая гражданка. Этот семейный транснациональный агропромышленный конгломерат, основанный в середине XIX века, действует более чем в 100 странах, числится в первой четверке крупнейших продавцов сельхозпродукции в мире с ежегодным оборотом в десятки миллиардов долларов и контролем над 10 % мирового рынка продажи зерна. Но я жила совсем не с Луи Дрейфусом.

Продукты Ивана поступают только в Петербург и Ленинградскую область. Ну, может, еще в Псков и Новгород, хотя не уверена.

В предприятии связи, насколько я понимаю, он вообще был только акционером и в управлении не участвовал. Ну, может, только в принятии решений на годовом собрании акционеров. Да и на рынке связи это предприятие не такой и важный игрок, можно сказать – мелочь.

Счета Ивана заблокировали, и у меня на карточке, куда Иван регулярно переводил мне деньги «на все необходимое и маленькие радости», оставалось не так много денег.

Но раз счета Ивана заблокированы, кто будет платить семейной паре? Кто будет оплачивать счета за дом? Их суммы меня, признаться, поразили, когда я их впервые увидела. В городской квартире жить намного дешевле. Хотя тут был свежий воздух, природа, и ребенку здесь точно было лучше, чем если бы мы устроились в городе.