Страница 39 из 100
Неужели это спальня самого Дайрена? Я так и не узнала, где она находится. А слуги сказали, что туда запрещено заходить посторонним.
Но, стоило отметить, здесь было довольно уютно. Несмотря на присущую культуре фуриянцев вычурную, богатую мрачность, Дайрен каким-то неуловимым образом сумел оживить это помещение. Мелкие детали орнамента на стенах и потолке скорее оттеняли убранство комнаты, чем перетягивали взгляд. Всего один яркий витраж, и тот на дверцах узкого, заостренного к потолку посудного дрессуара. Окна оставались широкими и прозрачными, без тяжеловесных украшательств. Сквозь тонкое стекло светила луна, и мне ужасно хотелось распахнуть створки. Вдохнуть аромат ночи.
А потом я снова перевела взгляд на обнаженные натуры. Как ни крути, они приковывали внимание. Тонкие руки, под разным углом сжимающие багряный шелк. Округлые бедра: сжатые, раскрытые, приподнятые. Груди с алыми сосками, то игриво виднеющимися сквозь тонкую ткань, то бесстыдно открытые взгляду.
Только лиц не было видно. Все они оказались ненавязчиво повернуты в обратную от художника сторону.
Я прикусила губу, опять почувствовав жар на щеках.
– Понравилось? Похоже, ты уже совсем пришла в себя, раз тебя возбуждает вид обнаженных женщин.
Стыд хлестнул кожу, заставив еще сильнее покраснеть.
Повернула голову и увидела Дайрена. Как я не замечала его раньше? Он сидел в кресле у изголовья кровати. Флора, совсем близко!
– Я не… Меня не возбуждает вид обнаженных женщин! – воскликнула я, садясь на кровати и натягивая на себя одеяло.
Под ним больше не было платья. Только тонкая шелковая сорочка с длинными широкими рукавами и завязками под самым горлом.
Жар прокатился по спине, горячей волной опустился вниз и спиралью закрутился где-то в желудке.
Хотелось надеяться, что переодевал меня кто угодно, но не Дайрен. Вслух этот вопрос я так и не смогла задать.
Лицо первого рыцаря мрака было непроницаемым, и я совершенно не могла понять, что творится у него в мыслях. Он подпирал голову рукой и смотрел на меня, почти не мигая. Взгляд, как всегда, был темным и тяжелым.
В следующую секунду мужчина щелкнул пальцами, и картины на стенах прикрылись призрачно-алой тканью, сотканной прямо из воздуха, из теней от дрожащего пламени камина. Всколыхнулся магический шелк, мягкими волнами накрыв нескромные фигуры.
– Спасибо… – сбивчиво проговорила я, не понимая, зачем он это сделал. Неужели чтобы не смущать?
Но маска первого рыцаря так и оставалась безучастной ко всему. Холодной.
– Как тебе история? – спросил он ровным голосом, снова сбивая меня с толку.
– История?..
Дайрен едва заметно кивнул головой на прикроватный столик. Проследив за его взглядом я обнаружила ту самую книгу, которую читала весь день. Которая оставалась в моей комнате.
– Я попросил принести, – тут же объяснил он, словно прочитав в моем взгляде вопрос. – Подумал, что тебе может быть скучно.
– А… Спасибо, – кажется, смутить меня еще сильнее уже невозможно.
Чего он добивается? Откуда такая перемена?
– Так как тебе книга? Достаточно кровавая?
Одна бровь мужчины вопросительно дернулась вверх. Блеснул в хрустально-голубых глазах едва уловимый сарказм.
Да, вот так. Этот Дайрен мне знаком. К такому я почти привыкла.
– Вполне, – кивнула в ответ и отвернулась.
Вспоминать о книге было неприятно. Я чувствовала, что рыцарь не просто так задал свой вопрос. В его взгляде не было жалости. И он явно хотел донести до меня эту мысль.
Не жаль. Ему не жаль фей.
Но мне и не нужна жалость врага.
– Как ты смогла выпустить Джайру? – раздался вдруг хлесткий вопрос. – И главное – зачем? Захотелось побыстрее оказаться в числе сородичей? Так ты только скажи, Элеандора будет счастлива. Поверь, смерть от поцелуя фурии и наполовину не так страшна, как от клыков мантикоры.
Каждое слово звенело металлом. И теперь я наконец увидела правду: Дайрен был в ярости. Злость светилась в голубых глазах раскаленным маревом. И привычная маска безразличия трещала по швам.
– Я не открывала вольер, – хотелось ответить твердо. Уверено. Моей вины ни в чем не было. Но голос все равно сорвался.
Мужчина прищурился. Не верил.
– Зачем мне открывать клетку со зверем, который жаждет меня укусить?! – воскликнула я, когда возмущение начало прорываться наружу. – По-твоему, я совсем сумасшедшая?!
Не ответил. Смотрел все так же жестко. В эту секунду я поняла, что с начала разговора он не пошевелил даже мизинцем. Словно каждая мышца в его теле была болезненно напряжена.
– Не знаю, может, у вас, у феечек, патологическое желание кончать жизнь самоубийством, причем с особой жестокостью, – нервно бросил он и откинулся назад в кресле. Словно ему вдруг стало легче.