Кровавое небо Шерлока Холмса

Я не за­поми­нал свои сны, да­же ес­ли на ут­ро ка­кие-то не­мые, тус­клые об­рывки ещё ма­ячи­ли на краю соз­на­ния, сме­шива­ли ося­за­емую ре­аль­ность с ис­ка­жён­ны­ми ос­татка­ми прош­ло­го, вы­нуж­да­ли пер­вые нес­коль­ко се­кунд при­нюхи­вать­ся к пос­тель­но­му белью, всмат­ри­вать­ся в сум­рак ком­на­ты, что­бы про­вес­ти грань меж­ду глу­пым сно­виде­ни­ем и явью. Эта бес­кон­троль­ная пляс­ка об­ра­зов, на­угад выр­ванных из па­мяти, слеп­ленных в неч­то бес­смыс­ленное и ди­кое, ни­ког­да не пред­став­ля­ла для ме­ня цен­ности, и я не за­цик­ли­вал­ся на ис­крив­лённом от­ра­жении пе­режи­того, не ис­кал скры­того зна­чения, очер­та­ния на­мёков не­сущес­тву­ющих выс­ших сил, лю­без­но за­тол­кавших в го­лову чуть ли не бо­жес­твен­ное от­кро­вение. 

Да­же пос­ле стол­кно­вения с нез­ри­мым ми­ром, ка­кой не­воз­можно поз­нать ра­зумом, я не пе­рес­тал счи­тать сны все­го лишь от­хо­дом че­лове­чес­кой де­ятель­нос­ти, му­сором соз­на­ния. Но, к со­жале­нию, дол­жен от­ме­тить, что был та­кой единс­твен­ный, стран­ный и жес­то­кий сон, ко­торый я до бе­зумия хо­тел уви­деть сно­ва, не­из­вес­тным мне спо­собом пов­ли­ять на ход со­бытий, что вра­щались там, в пре­делах гос­ти­ной ро­дитель­ско­го до­ма, вме­шать­ся в сце­нарий под­созна­ния. Но сколь­ко бы но­чей ни прош­ло с той по­ры, сколь­ко бы раз я ни зак­ры­вал гла­за, не­лепо взы­вая к это­му вих­рю чувств, эмо­ций, лиц с за­шиты­ми рта­ми, я боль­ше не ви­дел се­бя бес­по­мощ­ным ре­бён­ком, проз­рачным, как чис­тое стек­ло. Я заб­рался на тот бе­зоб­разный обе­ден­ный стол, бил но­гами, дро­бил та­рел­ки и бо­калы, раз­брыз­ги­вая на­пит­ки, от­би­вая ритм ярос­ти по ос­колкам, а взрос­лые, все в оди­нако­вой чёр­ной одеж­де, со­вер­шенно не за­меча­ли ме­ня, учас­тли­во ки­вали го­ловой, с жа­ром жес­ти­кули­рова­ли.

Ве­ли бе­седы друг с дру­гом, а их гу­бы бы­ли нак­репко сцеп­ле­ны ту­гим швом, но они уди­витель­но по­нима­ли этот язык без зву­ка, не ощу­щали не­удобств, пре­пятс­твий, не ви­дели не­доволь­но­го маль­чи­ка из стек­ла. Я так и ос­та­вал­ся ни­кем не за­мечен­ный, по­ка вок­руг, точ­но бе­шеная ка­русель, вер­те­лась жизнь, швы­ряя взрос­лых с за­шиты­ми рта­ми в ка­кие-то бур­ля­щие об­ла­ка, из ко­торых по­казы­вались фраг­менты обык­но­вен­ной че­лове­чес­кой жиз­ни. И вся эта бу­ря кру­жилась вок­руг ме­ня, но я не мог ни влить­ся в ки­пящий по­ток, ни ос­та­новить, ни хо­тя бы спрыг­нуть с это­го ужас­но­го сто­ла и убе­жать как мож­но даль­ше. 

И преж­де чем ог­лу­шитель­ный рёв си­рены ско­рой по­мощи вы­тол­кнул ме­ня об­ратно в ре­аль­ность, я ус­пел уви­деть, как сре­ди это­го сво­дяще­го с ума ха­оса вдруг воз­никла ма­лень­кая де­воч­ка, оде­тая в не­лепое бес­формен­ное чёр­ное платье, улыб­ну­лась це­лыми гу­бами без ни­тей и уз­лов, по­мани­ла ру­кой. Но вов­се не ме­ня. 

Ей навс­тре­чу из ни­от­ку­да выс­ко­чил Ред­берд, ве­село ви­ляя хвос­том, без­звуч­но лая, под­пры­гивая, вер­тясь ря­дом с ней. Я за­пом­нил, как они мед­ленно ухо­дили прочь, та­яли, слов­но раз­мы­тые во­дой крас­ки. Мне прис­нился этот бе­зум­ный кош­мар в тот день, ког­да я вдруг пред­ло­жил Ад­ри­ане по­ехать в Мар­гейт. Воз­можно, я был раз­давлен бес­си­ли­ем во сне и на­яву, ощу­щал се­бя нак­репко свя­зан­ным уз­ни­ком и от­ча­ян­но стре­мил­ся к дей­ствию, на­де­ясь что-то из­ме­нить, ух­ва­тить­ся за жизнь, как за кро­хот­но­го, не­уло­вимо­го мо­тыль­ка. 

Я не пред­по­лагал с уни­зитель­ной на­ив­ностью, буд­то ис­терзан­ный вре­менем и люд­ски­ми кап­ри­зами Мар­гейт – от­прав­ная точ­ка су­щес­тво­вания, выс­тро­ен­но­го по мо­ему же­ланию – мог пе­ревер­нуть всё вверх дном, за­бить­ся Ад­ри­ане в го­лову мыслью о том, что­бы от­ка­зать­ся от при­нято­го ре­шения, не ос­тавлять ме­ня на­еди­не с жес­то­кими, нез­на­комы­ми чувс­тва­ми, что поч­ти ощу­тимо вгры­зались в плоть, но­ровя вы­пот­ро­шить из­нутри, сох­ра­нив це­лой лишь обо­лоч­ку. Пус­той ко­кон, ко­торый не при­годен для пе­рехо­да к сле­ду­ющей ста­дии. 

Ос­тать­ся в жи­вых, очис­тить лёг­кие от ды­ма, за­лечить ожо­ги, пе­рес­тать ви­деть пла­мя за зак­ры­тыми ве­ками ещё не зна­чит жить, Ад­ри­ана. Зас­тыв пос­ре­ди ве­селья, всмат­ри­вать­ся в ме­сиво яр­ких ог­ней и пля­шущих си­лу­этов еще не зна­чит ис­кать жен­щи­ну, с ко­торой не­ожи­дан­но про­вел весь день. Зна­ешь, на свадь­бе Мэ­ри и Джо­на я ведь ис­кал те­бя, Ад­ри­ана. Не­воль­но, не­нави­дя се­бя за не­умо­лимую, поч­ти не­раз­ли­чимую внеш­не дрожь ла­доней пос­ле зво­на об­ро­нён­ной вил­ки, но­жа, уго­див­ше­го под стол, хлоп­ка две­рей. Я во­об­ра­жал, буд­то ты вне­зап­но вос­крес­нешь из не­выно­симой ти­шины рез­ким гром­ким зву­ком, вы­бива­ющим из ко­леи. Иди­от. 

По­ез­дка в Мар­гейт от­нюдь не яв­ля­лась бегс­твом ко все­му из­вес­тно­му, преж­не­му, упо­рядо­чен­но­му. Уже тог­да я осоз­на­вал с ка­ким-то со­вер­шенно но­вым, не­рас­про­бован­ным от­ча­яни­ем, что по-преж­не­му уже ни­чего и ни­ког­да не выс­тро­ит­ся. Дол­жно быть, я прос­то хо­тел по­казать Ад­ри­ане го­род, где я ро­дил­ся за­ново, го­род, став­ший частью фун­да­мен­та мо­ей жиз­ни. 

Я не счи­тал нуж­ным пре­дуп­реждать ко­го-ли­бо о сво­ём отъ­ез­де, ко­торый не пред­по­лагал ни­каких чрез­вы­чай­ных опас­ностей, не был свя­зан со слеж­кой, по­им­кой прес­тупни­ка, бе­гом по кро­ваво­му сле­ду, и по­тому, не будь со мной Ад­ри­аны, ник­то, кро­ме, ра­зуме­ет­ся, мо­его бра­та не имел бы и ма­лей­ше­го по­нятия, ку­да ис­па­рил­ся Шер­лок Холмс на це­лую не­делю. Я не со­бирал­ся и мис­сис Хад­сон пос­вя­щать в хоть ка­кие-ни­будь под­робнос­ти пред­сто­ящей по­ез­дки.

Од­на­ко воп­ре­ки мо­им твёр­дым на­мере­ни­ям тай­но по­кинуть Лон­дон, ис­чезнуть без объ­яс­не­ний, на се­ром пер­ро­не вок­за­ла Сент-Пан­крас, под сво­дами ог­ромной стек­лянной кры­ши нас про­вожа­ли Джон и Мэ­ри, на­поми­нав­шие од­новре­мен­но ра­дос­тных и обес­по­ко­ен­ных ро­дите­лей, что с но­ющей болью в сер­дце от­пуска­ли де­тей в неп­ред­ска­зу­емое пу­тешес­твие. Ад­ри­ана, не слу­шая ни­каких уго­воров, поз­во­нила Джо­ну и со­об­щи­ла, хит­ро улы­ба­ясь в от­вет на моё воз­му­щение, что мы от­прав­ля­лись в Мар­гейт.

– Что-то слиш­ком ра­но вас по­тяну­ло к мо­рю, – отоз­вался Джон, оче­вид­но, ощу­щая не­кое кол­кое сму­щение, гля­дя то на два прис­ло­нён­ных друг к дру­гу че­мода­на с гряз­ны­ми ко­лёси­ками, то на ме­ня с лю­бопытс­твом и не­тер­пе­ни­ем. Его вни­матель­ный, пол­ный не­до­уме­ния и све­та нас­то­рожен­ный взгляд яс­но от­ра­жал буй­ство мыс­лей, до­гадок, пред­по­ложе­ний, от­ча­ян­но­го по­ис­ка от­ве­та на воп­рос, ко­торый он ос­ме­лит­ся за­дать поз­днее. Джон бо­ял­ся по­верить в то, что нас­той­чи­во под­ска­зыва­ло сво­еоб­разное шес­тое чувс­тво, пос­коль­ку не­лепый вы­вод с тру­дом со­от­но­сил­ся с за­кос­те­нев­шим об­ра­зом то­го Шер­ло­ка Хол­мса, к ко­торо­му он при­вык, ко­торый ста­ратель­но изоб­ра­жал не­воз­му­тимую ма­шину с ржа­ве­ющим без ра­боты моз­гом. Джон ещё ни­чего не знал о том, что дол­жно бы­ло про­изой­ти че­рез че­тыр­надцать дней, ду­мал, мы ре­шили сде­лать па­узу, сме­нить об­ста­нов­ку и сно­ва ло­мать го­лову над ре­шени­ем древ­ней за­гад­ки. – Сей­час в Мар­гей­те дол­жно быть ещё хо­лод­но, не се­зон.

– Брось, Джон, они точ­но не за­горать едут, – с ка­кой-то двус­мыслен­ной, тор­жес­тву­ющей улыб­кой про­гово­рила Мэ­ри, буд­то уже чёт­ко обоз­на­чив для се­бя за­нима­тель­ное зна­чение этой по­ез­дки и ли­шив ме­ня пра­ва воз­ра­зить и от­ста­ивать собс­твен­ное мне­ние. Но я и по­нятия не имел, ка­кие бы сло­ва смог по­доб­рать в свою за­щиту, да и стал ли во­об­ще спо­рить. – Где вы ос­та­нови­тесь?

– В гос­те­вом до­ме «Бичвью», сов­сем ря­дом с пля­жем и га­лере­ей сов­ре­мен­но­го ис­кусс­тва, – от­ве­тила Ад­ри­ана, стоя чуть по­зади ме­ня, пос­ту­кивая по плас­тмас­со­вой руч­ке че­мода­на. О лю­бопыт­ном фак­те, что я уже бы­вал в го­роде вмес­те с семь­ей, в том же са­мом до­ме, она ре­шила умол­чать, и за это я был бла­года­рен. 

– Вот, ви­дишь, ка­кая у них на­меча­ет­ся об­ширная куль­тур­ная прог­рамма, – не пе­рес­та­вая та­инс­твен­но улы­бать­ся, про­воз­гла­сила Мэ­ри, хоть и мрач­ная тень тре­воги прос­матри­валась да­же в столь бод­ром рас­по­ложе­нии ду­ха.

– Те­перь уже мож­но са­дить­ся в ва­гон? – вме­шал­ся я, срав­ни­вая за­тянув­ше­еся про­щание с без­жа­лос­тной эк­зе­куци­ей. 

Лёг­кие объ­ятия, шут­ли­вые на­путс­твия, мно­гоз­на­читель­ные взгля­ды, удар че­мода­на о сту­пень­ку, го­лоса без­ли­ких нез­на­ком­цев, гу­дение, про­низы­ва­ющее всё вок­руг, тряс­ка – всег­да оди­нако­вые ин­то­нации по­ез­да – и мы уже уно­сим­ся по про­чер­ченной рель­са­ми до­роге, всё ус­ко­ря­ясь и ус­ко­ря­ясь. Лон­дон прев­ра­тил­ся в мель­те­шение кар­ти­нок в рам­ке длин­ных вы­тяну­тых окон с зак­руглён­ны­ми уг­ла­ми.

Во мне не­ус­танно ко­лоти­лось нес­терпи­мое раз­дра­жение от то­го, что Ад­ри­ана на­ходи­лась сов­сем близ­ко, за­девая ткань мо­его паль­то, но вов­се ни­чего не го­вори­ла, му­читель­но де­лала вид, слов­но лишь слу­чай­но ока­залась со­сед­кой Шер­ло­ка Хол­мса, а в пе­репол­ненном ва­гоне боль­ше не бы­ло сво­бод­но­го мес­та, что­бы пе­ресесть и за­дышать ров­но, сбро­сить нап­ря­жение, об­ра­тив­шее её в тря­пич­ную кук­лу с ту­го пе­ретя­нуты­ми шва­ми. Она счи­тала, что ме­ня обя­затель­но кто-ни­будь уз­на­ет и по­се­ет но­вые се­мена раз­раста­ющих­ся слу­хов, ка­кие раз­не­сут­ся пят­на­ми за­голов­ков на лис­тах де­шёвых га­зет. Яс­но­видя­щей не при­ходи­ло в го­лову, что в по­ез­дах, в этом зам­кну­том ми­ре на ко­лёсах, про­межу­точ­ном по­ложе­нии меж­ду пун­ктом от­прав­ле­ния и наз­на­чения, мень­ше все­го хо­телось тра­тить вре­мя на изу­чение пас­са­жиров. И я ог­ля­дел­ся, что­бы до­казать – ни­кому не бы­ло до нас де­ла.

Спра­ва си­дел муж­чи­на сред­них лет, дер­жа спи­ну на удив­ле­ние ров­но, нап­ря­жён­но, креп­ко вце­пив­шись в под­ло­кот­ни­ки и не­под­вижно смот­ря впе­рёд, в выс­ту­па­ющий над крес­лом за­тылок зад­ре­мав­шей жен­щи­ны. Я пред­по­ложил, что он был так­систом, и единс­твен­ная фун­кция, ко­торую он был спо­собен бе­зуко­риз­ненно ис­полнять – уп­равле­ние ав­то­моби­лем, вы­писы­вание че­ков, нас­трой­ка рит­ма жиз­ни, раз­ло­ман­ной из­ну­ритель­ным бра­кораз­водным про­цес­сом, на лад до­рож­ных зна­ков и сиг­на­лов све­тофо­ра. И сей­час он чувс­тво­вал се­бя бро­шен­ным в ва­ку­ум, где пос­те­пен­но и сам ис­па­рял­ся в аб­со­лют­ной пус­то­те. Воз­можно, он од­нажды по­кон­чит с со­бой, ос­та­новит ма­шину пря­мо на мос­ту и сор­вётся в Тем­зу без со­жале­ний и сом­не­ний. Ес­ли бы по­езд вдруг сос­ко­чил с рель­сов, оп­ро­кинул­ся бы вверх дном, этот раз­давлен­ный уны­ни­ем так­сист был бы счас­тлив ока­зать­ся под за­вала­ми с ме­тал­лом и стек­лом, ра­зор­вавшим плоть.

По­тому и во мне то­же не­ред­ко про­сыпа­лось же­лание от­клю­чить все ана­лиза­торы и за­мереть без дви­жения до ос­та­нов­ки на нуж­ной стан­ции, что­бы слу­чай­но не заг­ля­нуть слиш­ком глу­боко в грязь чу­жой жиз­ни. 

Нап­ро­тив рас­по­ложи­лась по­жилая па­ра, при­вык­шая к мед­ленно­му, не­выно­симо­му те­чению вре­мени в мча­щей­ся связ­ке ва­гонов. Жен­щи­на, поп­равляя заб­ранные тя­жёлой за­кол­кой по­редев­шие се­дые во­лосы, чи­тала не­боль­шую кни­гу с на­дор­ванной об­ложкой, муж­чи­на, на­цепив оч­ки с тол­сты­ми лин­за­ми то пог­ля­дывал на рас­кры­тые до трес­ка пе­реп­лё­та стра­ницы, то без осо­бого ин­те­реса смот­рел на раз­бро­сан­ные по бу­рым по­лям ма­лень­кие до­ма, по­хожие на горсть кам­ней. Лик рас­ки­нутых по ту сто­рону рав­нин све­тил­ся пе­пель­ным от­тенком ут­ра на по­вер­хнос­ти его вы­пук­лых линз, но я не сом­не­вал­ся, что он да­же окон­ча­тель­но ос­лепнув, не собь­ёт­ся с пу­ти, не про­пус­тит ни од­но­го по­воро­та, пе­решаг­нёт лю­бую яму, обой­дет по са­мому краю пру­ды, по­тому что всё это слиш­ком глу­боко вон­зи­лось в его ес­тес­тво, вгрыз­лось в па­мять.

Им бы­ли аб­со­лют­но без­различ­ны ос­таль­ные пас­са­жиры, став­шие за дол­гие де­сяти­летия бес­ко­неч­ных разъ­ез­дов не­от­ли­чимы­ми от ба­гаж­ных по­лок, си­дений с не­удоб­ны­ми спин­ка­ми, ма­лень­ки­ми сто­лика­ми. 

Я скло­нил­ся к уху Ад­ри­аны, буд­то со­бира­ясь что-то про­шеп­тать поч­ти нес­лышно, не­уло­вимо, од­ним толь­ко воз­ду­хом, и она ис­пу­ган­но вздрог­ну­ла, ды­хание на се­кун­ду обор­ва­лось. 

– Ты мол­ча­ла и в прош­лый раз по до­роге в Эк­се­тер, по­ка я не за­гово­рил с то­бой. Я не­нави­жу твоё мол­ча­ние в по­ез­де.