Страница 8 из 199
Брина промолчала.
— И это при том, что сама же вешалась на Деона. Я лишь подтолкнул тебя к неизбежному, исполнил твое желание.
— Я не вешалась на него, и тебе это прекрасно известно! – Брина села, возмущенная несправедливым обвинением. – Я лишь…Это была…
— Игра. – Лисандр жег ее глазами. – Это была игра, Лиси, игра под названием «Удастся ли мне соблазнить самого Деона?» Ты можешь собой гордиться, тебе удалось. Но за каждую подобную игру приходится платить. Вела себя как шлюха — получила достойное шлюхи обращение. И жизнь никудышную в итоге.
— И кто же сделал из меня шлюху?! – Брина вскочила, не в силах контролировать свои эмоции. – Ты! Ты же и сделал! Ты ведь был моим братом! Единственным близким мне существом! Как ты мог? – Под конец излияний голос и вовсе осип: в нем смешалось столько боли и обиды, столько искреннего непонимания, как Лисандр мог почти собственноручно положить ее в постель к Деону, что Брина возненавидела себя за проявленную слабость и отвернулась от Лисандра.
— Ох, пожалуйста, не нужно драматизировать. – Все то время, что Брина негодовала, Лисандр сохранял спокойствие, и не думая сожалеть. – Я не успел.
Брина непонимающе обернулась.
— Не успел сделать из тебя шлюху, – пояснил Лисандр. – Ты сбежала.
Брина была поражена, удивительно, как ей не стало дурно. И такое говорил ей он, Лисандр — родная кровь, заменившая отца, после преждевременной смерти родителей. Брина совсем его не узнавала. Он не походил на старшего брата, которого Брина знала в детстве. Да, идеальным он не был, недостатков в нем хватало — нетерпимость, непреклонность, деспотичность, а порой, напротив, пугающее равнодушие. Но он никогда не проявлял к ней жестокости, даже на словах. И если не считать его последнего поступка, который попросту ее шокировал, и из-за которого Брина вынужденно покинула дом, Лисандр был весьма себе положительной личностью. Он заботился о ней, опекал ее, пускай неявно, пускай неловко беспокоился о Брине. Да, потому что Лисандр умел быть другим: мягким, чутким, любящим. Он умел обволакивать теплом…
Умел. Когда-то. Но теперь он действительно изменился.
— Зачем ты заставил меня вернуться, Лисандр? – упавшим голосом спросила Брина и, спокойная, села на диван. Не стоило поддаваться эмоциям, подобное хорошо не заканчивалось, особенно с Лисандром. Пора узнать, что нужно от нее этому незнакомцу, и скорее убираться из Радлеса, пока этот город вновь не испортил ей жизнь.
— Как зачем? – удивился Лисандр, – мы же семья.
Сказанное позабавило Брину.
— Семья? Ты вспоминаешь об этом только тогда, когда тебе это выгодно.
— Я скучал.
Это и вовсе ее развеселило, Брина с интересом посмотрела на брата.
— Скучал? Когда ты развил в себе столь примитивные человеческие чувства?
Однако Лисандру весело не было. Он продолжал стоять, опустив в карманы руки, спиной к широким занавешенным окнам, и наблюдал за ней. На губах — все тот же намек на улыбку, вот только в глазах смех отсутствовал. Взгляд был серьезен и сосредоточен.
Брина внимательно вглядывалась в Лисандра, боясь ошибиться — вдруг показалось? вдруг привиделось? — когда внезапно он улыбнулся шире.
— Конечно, скучал. Разве по тебе можно не скучать? Ты всегда являлась смыслом моей жизни.
Брина закатила глаза и, сложив руки на груди, облокотилась о спинку дивана.
Показалось.
— Смыслом твоей жизни всегда была война с таинственными ferus (фэрус). Кстати, – ей стало любопытно, – ты до сих пор помешан на них? Уничтожение данной расы и сейчас является идеей фикс, без которой ты не смыслишь своего существования?
— А ты все так же легкомысленна в этом вопросе?
— Нет, что ты. Теперь я тоже считаю их великим злом, и хочу пойти на них войной. – Брина закивала: «Да, да, так и есть».
Лисандр покачал головой.
— Глупая.
— Тогда объясни мне, расскажи, почему я должна ненавидеть их так же, как ты. Может быть, я проникнусь. Помнится, я не раз просила тебя поведать мне причину конфликта между нами, но ты молчал. Словно государственную тайну оберегал.
Всю ее сознательную жизнь Брине внушали, что она особенная, уникальная, что она не похожая на людей царица. Ей говорили, что догмары это верхушка биологической цепи, и никакому другому живому существу с ними не сравниться — ей следует этим гордиться. Однако в жизни догмар существовало весомое «но», которое не давало им прочувствовать свою значимость до конца, ощутить полноценное удовлетворение — belua ferus.
Брина слабо понимала, почему догмары так сильно ненавидели ferus, а те в свою очередь ненавидели догмар, однако то было свершившимся фактом, который следовало принять. Братец ее никогда не стремился разъяснить ей всех нюансов многовековой вражды, не склонен был делиться информацией и удовлетворять любопытство Брины. Поэтому она никогда не разделяла одержимости Лисандра назваными врагами, а также одержимости тех, кто стоял у руля расы догмар до него.