Страница 306 из 346
Очнувшись от наваждения, Ноэль осторожно вернул жену в вертикальное положение, крепко обнял её и не менее крепко поцеловал. Огромная комната взорвалась аплодисментами, криками «Браво!» и одобрительным свистом. А Дэвид Оффенбаум, добродушно хмыкнув, обратился к покрасневшему как рак спорщику:
- А зря Ноэль с тобой не побился об заклад — вот бы ты сейчас позорно продул! В следующий раз не суйся к скандинавскому красавчику!
- Это всё она! Жена его! Ведьма! Всех околдовала, всем пыль в глаза пустила! Ведьма! Ведьма! - проигравший Грисон с налившимися кровью глазами брызгал слюной и наседал на Мари, словно подвинувшийся рассудком. Ноэль закрыл жену своим телом.
- Эй, Люк, поосторожнее со словами, не то я за себя не отвечаю!
- Она и тебе мозги запудрила! Ей на кладбище давно пора, а она вишь, ляжками сверкает! Душу дьяволу продала за вечную молодость, я-то знаю! - мужчина грозил пальцем и продолжал наседать на Фолкнеров. Ноэль стиснул зубы и уже занёс было кулак, чтобы успокоить бесноватого гостя, но Пелле перехватил его руку.
- Не пачкайся об него.
Армфельт схватил мужчину за грудки и тряхнул как следует. У Люка из потайного кармана щегольского жилета выпал небольшой пластиковый пакет с белым порошком. Вряд ли Грисон принёс на вечеринку сахар, соль или соду… Пелле хмыкнул, но предпочёл не прикасаться к «вещественному доказательству». С его прошлым лучше держаться от подобных пакетиков подальше.
- Ведьма говоришь? Это вы все тут дьяволу души продать готовы за бабло, за наркоту, за власть, за славу! А Мари...Мари — она святая! Проси прощения, урод, если не хочешь, чтобы я полицию вызвал!!!
Кольцо желающих увидеть чем завершится весь этот сыр-бор, становилось всё плотнее.
- Пелле... Пелле, успокойся…
Мари пыталась оттащить Армфельта от Люка Грисона.
- Полиция нам здесь вовсе ни к чему...( «И никакая я не святая. Тебе ли этого не знать!» - шепнула она на ухо Пелле.)
- Извини, Дэвид! - обратилась она к хозяину дома, перед которым толпа гостей уважительно расступилась, дав пройти к «месту преступления».
- Тебе не за что извиняться, Мари. А парень ваш прав — мы все тут прогнившее и продажное дерьмо! Огромное спасибо за танец! Давно не получал такого эстетического наслаждения...- и этот грузный мужчина, влиятельный в кинематографических кругах как сам господь бог, поцеловал Мари руку, а затем обратился к притихшей толпе: - Ну, что застыли? Празднуем, празднуем!
Неизвестно, кто первым крикнул : «Ave María! Ave María!», но скоро эту фразу скандировал весь зал. А потом случилось кое-что ещё, так же попавшее и в сеть и в завтрашние газеты.
Из глубины зала раздался красивый и мощный мужской голос, который запел:
...Ave Maria
Vergin del ciel
Sovrana di grazie e madre pia
Accogli ognor la fervente preghiera
Non negar
A questo smarrito mio amor
Tregua nel suo dolor!…
Мари узнала этот голос после первой же фразы. «Квебекский соловей» остался верен себе, завораживая пением и мужчин, и женщин. В былые годы они так часто пели вместе, что и сейчас Мари подхватила хорошо известный ей мотив. Поначалу неосознанно, тихо мурлыкая. А затем — сознательно выстраивая побочную вокальную партию; вспоминая, как Лангелитье учил её правильно дышать и брать высокие ноты.
«Как я могла не заметить Мориса среди гостей? Впрочем, если он не хотел быть обнаруженным до поры до времени — ему это удалось!» – успела подумать Мари, следя за тем, как идёт ей навстречу между расступающихся гостей один из её бывших мужей… Лангелитье тоже не сводил глаз с бывшей жены, двигаясь со свойственной ему кошачьей грацией. Морис с юности занимался восточными единоборствами и, надо признать, занятия эти помогали мужчине оставаться в отличной форме. Он вообще мало изменился: разве что сменил роскошные кудри на более тривиальную стрижку. И виски у него совсем поседели…
Мари чувствовала, как с двух сторон напряглись её мужчины и тихонько, словно по клавишам, провела пальцами по запястьям и Ноэля, и Пелле…
Остановившись в паре шагов от бывшей жены и закончив восхвалять в пении святую Марию, Лангелитье обратился к Ноэлю Фолкнеру:
- Позвольте пригласить Вашу жену на танец?
Тот кивнул. Мари шагнула навстречу Морису — и ей на миг показалось, что они ни на миг не расставались...Что не было позади всех этих тяжёлых лет: её предательства, романа с Наттгреном, переезда в Швецию...Она всё так же хорошо помнила эти ласковые руки, это коренастое сильное тело, этот запах ветивера…
Лангелитье изящно вёл жену в танце. Окружающие вновь безмолвно расступались по сторонам, образовывая круг пошире. Услышав, что за песню выбрал для исполнения Морис, диджей быстро нашёл минусовку к «J'me voyais plus». Музыка полилась в зал, задавая ритм танцующим и поддерживая голос Лангелитье, услышав который, теряли сознание поклонницы в концертных залах по всему земному шару...
Я давно не смотрю
На свое отражение в зеркале
Ведь красота отчаяния
Так недолговечна
Монотонность скитаний утомительна,
И однажды мы устаём
Безжалостно стирать
Самые красивые следы, которые за собой оставили
Я давно уже не тащу за собой
Тяжёлый рюкзак своего прошлого
Потому что бесконечные блуждания
Сводят с ума