Страница 6 из 97
- Не кричи! – попросил его Уильям. – Лучше сделай так, чтобы никто не смог нас услышать! У меня совсем нет сил, так что постарайся!
Эдвард посмотрел на отца, затем покачал головой, но послушно поднял вверх руки и, запрокинув голову стал читать слова заклинания. Мгновение спустя он замер и, открыв глаза, снова посмотрел на лорда Уильяма. Старик вздохнул и встретил взгляд своего наследника удивительно посветлевшим взором, после чего произнес:
- Как тихо…
Эдвард усмехнулся.
- Я поставил полог….теперь никто нас не услышит
В наступившей тишине исчез звук непогоды, стучавшей в окна, и даже треск камина превратился в молчаливый танец теней на стене. Эдвард Дэшнер взял стул, подошел к своему отцу и поставил его так, чтобы мужчина мог видеть его без каких-либо усилий с его стороны. Сел, вытянув длинные ноги и произнес:
- Я приехал, как только смог, - голос звучал ровно и, казалось, молодой лорд не испытывал никаких эмоций глядя на умирающего, вот только в глубине его глаз то и дело вспыхивал странный огонь, таивший в себе тоску. – Ваша дочь написала мне, и я отправился в путь, как только получил письмо…
- Хорошо! – попытался кивнуть сэр Уильям. – То, что я скажу тебе сейчас, Шерри не должна узнать. По крайней мере, не сегодня.
Эдвард насмешливо улыбнулся.
- Я было подумал, что вы решили лишить меня наследства! – сказал он, на что умирающий только нахмурился. В следующую секунду на его лице мелькнула тень, и мужчина вздрогнул всем телом, заставив маску равнодушия покинуть лицо наследника.
- Отец! – рявкнул Эдвард и дернулся было к сэру Уильяму, но тот приподнял вверх руку, словно запрещая прикасаться к себе. Несколько минут его мучил кашель, жуткий, страшный и все, что мог сделать сидевший рядом мужчина, это подать ему стакан воды. Когда же Дэшнер-старший успокоился, он откинулся на подушки и прикрыл глаза. По вискам стекали капли пота, а лицо стало бледнее обычного, отливая мертвенной желтизной. Эдвард поймал себя на мысли о том, что немного волнуется за старика, но, когда тот снова открыл глаза и заговорил, все его волнение сошло на нет, потому что голос сэра Уильяма зазвучал удивительно собранно и четко, словно он собрался с последними силами для этой беседы.
- Я изменил завещание! – прозвучало в тишине.
На лице молодого наследника не дрогнул ни единый мускул.
- Стоило догадаться, - сказал он. – Но вы должны учитывать, отец, в каком обществе мы живем. Никто не примет…
- Замолчи! – прохрипел Уильям. – Мне стоит огромных усилий… - он перевел дыхание, прежде чем продолжил, - говорить сейчас с тобой. Я чувствую приближение смерти. Я вижу ее в каждом уголке этой комнаты, слышу в завывании ветра за окном. Она идет… за мной, а ты напрасно тратишь свое и мое время, вместо того, чтобы просто выслушать старика.
Эдвард стиснул зубы.
- Завещание хранится в моем кабинете, в тайнике, о котором знаешь только ты и Шерри… - и снова пауза, за время которой из груди лорда Дэшнера-старшего вырвался стон.
- Вам больно, отец? Я могу чем-нибудь помочь? – произнес Эдвард.
- Да! – последовал сиплый ответ. – Поможешь, если выслушаешь!
- Я весь во внимании!
Взгляды встретились. Белесые глаза, затянутые пеленой, и ясные, пронзительные, искрившиеся умом. Сэр Уильям натянуто улыбнулся и заговорил:
- Ты же знаешь, я обещал твоей матери, что после моей смерти ты получишь Дэшнер-холл… Когда-то я был настолько глуп, что дал ей клятву на крови и этого уже не изменить! – и уже тише: - Влюбленный глупец!
Эдвард поджал губы. Он догадывался, что сэр Уильям обязательно упомянет покойную леди Дэшнер, но не думал, что это затронет его сердце. Мужчине казалось, что он уже давно смирился со своей потерей и перестал оплакивать ту, что дала ему жизнь, но, оказалось, ошибался.
- Твоя мать вертела мной так, как хотела и, к моему стыду, я слишком поздно понял, с какой ветреной женщиной связал жизнь, но не буду говорить плохо о покойнице. Думаю, нам вскоре предстоит встреча на небесах, поэтому вернусь к сути разговора, - сэр Уильям замолчал и наступила короткая пауза, во время которой Эдвард слышал его сиплое дыхание и хрипы, вырывавшиеся из впалой груди человека, которого привык называть отцом. Только теперь молодой лорд заметил, что отец сильно похудел, а его бледность только усилилась, приняв восковый оттенок на пергаментной коже, обтягивающей скулы умирающего.
- Шерри – моя единственная дочь, - выдохнул мужчина скрипуче, - моя кровь, плод моей любви. Но ты знаешь, что по нашим глупым законам, даже если бы я признал ее своей внебрачной дочерью, она не смогла бы получить земли и все, что к ним прилагается! Я буду откровенным с тобой теперь, когда нахожусь на смертном одре, - мутный взгляд на мгновение обрел удивительную ясность, - я жалею о том, что дал такое глупое обещание. Будь ты моим сыном, я не сомневался бы ни секунды…
- Не стоит лишний раз напоминать мне о том, что я вам не родной! – резко сказал Эдвард. – Поверьте, отец, я об этом не забывал ни одной минуты своей жизни.
- Тогда ты понимаешь и то, что Шерри не может получить наследство. Она – женщина и по закону может претендовать только на денежное содержание, но я хочу, чтобы Шерри получила все.
- Все? – повторил Эдвард. Его губы скривились. – И как вы себе это представляете? Даже если признаете ее своей дочерью, это не поможет, сами сказали!
Уильям закашлялся и на этот раз приступ длился гораздо дольше. Он отмахнулся от воды, предложенной ему Эдвардом, но едва приступ прошел, лорд заговорил снова:
- Я знаю. Поэтому я нашел выход…
Эдварду совсем не понравилось то, как прозвучали слова сэра Уильяма. Предчувствуя подвох, он чуть отодвинулся и внимательно посмотрел старика.