Страница 68 из 88
- Тогда бы ты не смогла творить.
- Это тебя не оправдывает.
- Меня ничто не оправдает, но картина написана. – Он указал в сторону гостиной, в которой располагался метровый оригинал.
- Ты больше никогда не увидишь ни её, ни меня.
Он отступил с полной уверенностью, что оно того стоило. Но с этой уверенностью пришло и осознание: дом, в котором они прожили, и всё так долго наживаемое, придётся продать. Вместо обычного: «Доброе утро»; зачастую теперь будет слышать он: «Ну ты и гнида». Его теперь запомнят не человеком, вырвавшим горящее сердце из груди, а тем последним, раздавившим светоч. У него больше никогда не будет возможности исправить это, какая гениальная мысль не придёт в его голову, его не будет слушать никто. Это клеймо повисло на нём на всю оставшуюся жизнь и даже больше. И он уверен, что никогда не увидит её. Но тот момент счастливой лжи, в котором она жила и её глаз горел с полной уверенностью, что выдуманный мир – реальность, стоит последующего разочарования и самобичевания.
Теперь женщина прекрасно видела обман, понимая предпосылки и не состыковки в поведении бывшего мужа. Как только стало возможно, они развелись. До этого адвокат мужа подготовил документы, подтверждающие, что вместе нажитое имущество в случае развода должно было поделиться поровну и тяжбы с выплатами редакции никоим образом не должны были её коснуться. Потом мужчина долгое время выслушивал нотации разъяренных директоров, инвесторов, но ни с кем ни в чём не конфликтовал, только соглашался на все условия. Адвокат тогда его подумал, а зачем его вообще наняли?
Помимо книги, снятой с продукции и всех прилавков, снялась и обложка. Права на изображение так и были у женщины, но она запретила более где-либо использовать свою картину. Она смотрела на холст, пытаясь найти в нём правду, но с раскрытием обмана всё поменялось. Как невозможно больше было увидеть в её бывшем муже приятных черт лица, хотя он улыбался по-прежнему игриво, так же не могла она воспринимать это нежное жёлтое свечение. Женщина понимала, что писала картину отрешённо, не задумываясь о человеке, возбудившем в ней эти чувства, и подобно тому как неосознанно лёг жёлтенький образ на расчётливого Клевера, так и на картине могли отразиться затуманенные мазки.
Это не её картина, решила женщина. Это тот же обман, которым он кормил её. Ещё одно подтверждение – она вовсе не художница. Несмотря на уговоры и нарушая договорённости, женщина отказалась выставлять картину на ближайшие выходные в музее современного искусства. В порыве разочарования выбросила она все краски и кисти: то, на что была положена жизнь, оказалось бессмысленным, невозможным. Конечно, ненароком, в будущем вернётся она к рисованию картин, но всё это будет лишь очередными попытками.
Только попытки могут научить нас видеть и чувствовать. – Будет говорить она в художественной школе своим ученикам. Талант – это ничто, главное упорство. – Выучат её ученики, и это поможет некоторым из них пробиться своими произведениями. Всё же, сколько бы сама впредь не пробовала женщина, из её кисти так ничего стоящего и не выйдет. Сколько бы она ни старалась и сколько бы ни верила в то, что главное это упорство.
Под конец жизни она не поймёт, что главным для неё был не результат, а процесс. Может, ей и рисовать никогда не нравилось, а нравилось, только когда какой-то случайный мазок общался с другим, а вместе они выстраивались в удивительную композицию. Ей всегда нравилось только то, что выходило, но ничего из неё хорошего больше не выходило. Это получилось лишь однажды, тогда, давным-давно, хоть в итоге оказалось, что и не получилось вовсе. Но в тот момент, когда она нанесла последний бледно-жёлтый оттенок в центре полотна, когда ещё не знала и не могла поверить, как всё рухнет, был момент счастья.
Печатные заводы встали. Отправленные книги отозвали. Отправленные на продажу копии изъяли с прилавков, плакаты и постеры сняли, интернет копии удалились. Общественность через семинары, газеты, передачи, требовала возобновления печати продукции. Люди, успевшие купить оригинал, передавали книгу друг другу, фотографировали страницы, стараясь распространить среди ещё не ознакомленных. Через месяц для них открылась причина ограничения партии, тогда они стали требовать истинного автора. Чем дольше редакция молчала, тем больше приковывала к себе внимание и пользовалась популярностью. Равносильно с тем, как развеялись средства, потраченные на выброшенные не изданные копии книги, так же повысился доход из-за возросшего общественного интереса к книгам именно этого издательства. Люди покупали, только потому что другие покупают, потому что где-то что-то слышали об этом.