Страница 37 из 88
- Кто это? – Девочка видела ту женщину и раньше среди приходящих друзей, но не подозревала, что их отношения могли быть чем-то большим, тем более раз он с Маргаритой уже так общался.
- Больше никто, к сожалению. – Артём включил лампу над кроватью и стал прибирать сорванное бельё.
- Почему? Из-за меня?
- Нет! Что? – Ответил он и сразу удивился самой возможности вопроса. – Просто человек тот обещал совсем другое, а вышло как всегда. – Затихая в себя, договорил мужчина.
Маргарита вдруг вскочила и направилась к двери, но Артём преградил путь, прямо как при первой встрече. Она вновь прятала лицо, но теперь не от не знания, что делать, а не желая показывать свои эмоции.
- Эй. – Наклонился он, заглядывая в лицо. – Я здесь, чтобы помочь. Так чего ты хочешь?
Девочка не дождалась, когда тело не выдержит и повернётся, так что сделала это сама. Она отпустила всю себя и посмотрела прямо в него. Глаза слезились, а раскрасневшиеся щёки дрожали. Мужчина чуть повернул её на свет, чтобы легче было считывать реакции, но этого не понадобилось. Маргарита заговорила. Сначала медленно и обрывисто, как бы бросая обвинения. Но все эти слова касались только её самой.
В первую очередь речь пошла о чистом и искреннем эгоизме, в том, что даже сейчас она стояла и говорила только из-за того, что ей нужно спасение. Рассказала историю про соседку, а главное, что всё оставшееся время Марго не знает как не думать о соседке. Её корёжил факт, что вместо решения проблемы, она думает, как избавиться от самоосуждения. Артём не стал бросать предлагаемый вариант решения проблемы, (взять да помочь) а спокойно дослушивал.
Девочка продолжила рассказывать про то, как всю жизнь оценивала всех со стороны, и к ней то подступали слёзы от боли пережитого, то от просыпающейся злости отходили, так как она убеждалась в своей верности. Точнее верности в безысходности, что она действовала, исходя из предлагаемых обстоятельств, только остальные беззаботно живут и радуются, а ей приходится мучиться. У Артёма тут же возник вопрос: откуда она знает, что все остальные так живут, но он ей его также не задал.
Мужчина сидел на кровати, а девочка ходила. Он иногда усаживал её, чтобы она успокоилась, но на каждом повороте мысли ноги её вновь подымали и несли из стороны в сторону. Они побывали на кухне, он заварил обоим чай. Свой вскоре он выпил, а девочка, держа кружку ещё долго в руке, даже не притронулась.
Иногда она замечала, как у мужчины возникают противоречащие вопросы, и тогда начинала говорить быстрее и сильней махать руками, чтобы подтвердить свою позицию. На самом деле была высказана половина жизни Клевера, только не с той стороны, когда она решает проблемы, а с другой, неизвестной, где нет решения, а одни возмущения. Потом девочка перешла на своё одиночество и желания с потребностями людей. Как её обделила жизнь и заставила задавиться, никого не пуская. Это был её единственный выход, она не виновата. Затем стала рассказывать свои ощущения при постоянном пробивании Артёма. Что она не могла ему довериться, потому что считает всех людей эгоистами. Раньше она думала, что сама такой никогда не была и с радостью помогла бы другому, если не было никакой угрозы, но в этот вечер она убедилась, что такая же эгоистка. Что все её страхи касались только её самой и что сейчас она тут говорит ему всё лишь из-за того, что это волнует её одну. Артём тут уже чуть ли не выдержал, желая сказать, что его это тоже волнует, но вовремя остепенился.
Маргарита, заметив рвение, сразу начала описывать свои предположения по поводу их отношений и всего того, что могло бы выйти. Она не заменяла неудобные слова и говорила всё как есть. Основной причиной в желании у Артёма помогать окружающим, по её мнению, оказалось своё стремление быть нужным. Чтобы исчезло чувство обиды или стыда за не оказанную вовремя помощь. Это предложение, хоть и не было до конца точным по мнению мужчины, но приятно его удивило. А девочка хотела, чтобы он также взял и признался, что такой же эгоист. Что хочет помочь не для неё, а для себя. Ей просто необходимо было, что бы кто-нибудь также признался. После этого обвинения она замолчала и потребовала своим видом признания.
- Ничего себе! – Ухмыльнулся Артём с заспанными глазами. – Не думал, что раскаянье может состоять в обличении проступков окружающих.