Легохонькое тепло

               Пока Артём был ещё Артёмкой, невзирая на занятость родителей, он старался разгадать эту тайну, этот общий принцип, что от него скрывают. Он постоянно задавал вопросы: почему это так, а не по-другому? И взрослые продолжили бы ему отвечать, если бы мальчик не превратился в мужчину. Он остался всё тем же человеком, задававшим всё те же вопросы, но время шло, и мир менялся. Окружающие стали смеяться над его вопросами, а он всё делал так же, как и прежде. Тогда почему глупым считали его, а не окружавших людей?

               Когда ему было десять лет, ему нравились пятнадцатилетние девочки. (Примерный возраст, когда девочку можно уже отличить от мальчика не только по длине волос и пока девочки ещё не превратились в разнёсшихся тёток, что у некоторых начиналось с шестнадцати лет) Тогда его симпатию воспринимали как шутку. Потом, когда ему стукнуло двенадцать, это казалось преждевременным развитием. Потом мальчику было четырнадцать, пятнадцать и шестнадцать, ему также нравились пятнадцатилетние девочки. Ничего с его стороны не изменилось, но это, почему-то, стало нормой. Ему стукнуло семнадцать, друзья стали поговаривать о запоздалом развитии. Потом уже бородатому парню исполнилось девятнадцать и двадцать лет, и симпатия его теперь считалась педофилией.

               Почему? Что поменялось?! Тот же человек, а отношение к нему разное. Всех волнует только мешок из кожи, что на нас накинут? Бумажка с печатью?

               И будучи сообразительным мальчиком, Артём научился прятать своё мнение, желания и потребности. Он не знал ответов на то, почему у людей такие реакции, но научился с этим жить. Люди же тысячелетиями не знали, что такое огонь, но пользовались им. Так и парень стал лишь узнавать поверхностные, необходимые ему для какой-либо цели, ответы, а остальные вопросы (что на самом деле заботили его душу, но не нужны были для дела) прятал в себе.

               Он точно знал, что причина у всего есть, и есть всеобщая та самая разгадка, о которой никто не говорит. Только как её найти? Если её прячут от него, значит, он сам должен разгадать её. Если не говорят – значит, ещё не время. Никто не имеет права требовать что-то от другого, так что ему остаётся действовать, исходя из имеющейся информации. Не хотят – их дело, - решил парень. – Главное, что бы она точно была.

               Что я могу делать, исходя из предлагаемых обстоятельств? – Спросил себя Артём, осознав через неделю после той катастрофы, что его самочувствие не меняется. Сейчас он помочь им никак не мог. Поздно, он уже ничего не сделал, думать надо было заранее. Теперь возможно только не допустить трагедии вновь. Как можно предотвратить такие катастрофы? – Исключить их причины. Чтобы исключить причины, нужно допустить все возможные известные причины. Возможные причины: человеческий фактор, терроризм, неисправная техника, погодные условия, может, даже птицы. Причин всех не перечислить. Чтобы искоренить просчёты в данных сферах, мужчине нужно подчинить мир под свой диктаторский тоталитаризм. Причём нужно быть уверенным в том, что верно сможешь управлять всеми этими сферами. И так как на всё времени хватать не будет, придётся распределять людей на эти должности. За каждой из возможных причин катастрофы уже стоит целый отдел, если не фирма, отвечающая за безопасность в своей сфере. Собственно, стоит всё так же, как и при диктатуре. Значит, они сделали всё что могли? Но катастрофа всё равно произошла. Не значит ли это, что происшествие является само собой разумеющимся?

               Артём понимал логичность мысли, но отказывался её принимать. Он не соглашался с тем, что смерть людей – это само собой разумеющееся. Но согласился с тем, что от недели его глубокой озадаченности не родилось никакой пользы. И зачем она нужна была? Да ещё и всё это перекидывалось на окружающих.

               Маргарита видела часто, как в магазин к Артёму заходили друзья, но с момента его подавленности встречи прекратились. Раньше ребята собирались после закрытия и сидели за бурными разговорами с лёгкими бутылочками и какой-нибудь затягивающей настольной игрой. Они неоднократно старались познакомиться с девочкой, но Артём их останавливал и забирал внимание на себя, чтобы она могла спокойно уйти. То же самое произошло спустя день после того, как Артём поменял свой настрой.

               Мужчина и девочка опять целый день общались только обрывочными фразами, она уже начала думать, что он навсегда прекратит шутить свои шутки. Они стали похожи на офисных сотрудников в громадной конторе или на давно развёдшуюся пару, продолжающую жить вместе, но не подающую этому виду. Пока к вечеру девочка не услышала голоса на входе. Мигом собрав свой рюкзак, она вылетела из магазина, на миг посверлив Артёма взглядом предательства. Хоть он понимал, что ничего подобного не сделал, но лицо его покраснело, как при настоящей измене.

               Из-за того случая Маргарита не стала в следующие дни заводить разговоров ни о его долгом пребывании в прострациях, ни о не завершённом разговоре их отношений. Как будто бы того не было. Всё вернулось на свои места, даже лучше: несколько дней они молчали, как будто бы красовались друг перед другом. Как будто бы оба друг перед другом виноваты и одновременно оба считают себя выше того, что бы признать это. Только оба видели ту напыщенность в другом… и в себе.