Страница 17 из 48
— То тоже.
— А часть пальца из-за него потерянного он вернуть сможет?
— Покажи, — внимательно оглядев мизинец без одной фаланге, Павел Егорович потёр переносицу, где натирали очки, — Нет, эту не сможет. Раны можешь замазывать вместо спирта, быстро заживают, обычные царапины через день.
— Хорошая вещь.
— Жаль мало её, в принципе в Зоне непонятное соотношение хороших и плохих вещей. Сравнима с поступками в жизни, но это уже философия. Не буду тебе ей голову забивать Я же тоже раньше туда ходил, как ты сталкером, таскал в свободное от работы время вещи на чёрный рынок, в качестве дополнительного заработка. Такие дела. Ладно, смотрю, не расположен ты к разговору, вымотала Зона, выжила всё что есть.
— Рассказывайте, я посижу, отдохну, сил наберусь до дома добраться, а то до вас пёр с самой Зоны без отдыха.
— Эх, расскажу о себе так и быть. Правда, интересно? Не уснёшь?
— Не усну.
— Тогда слушай, — он принёс себе стул и кряхтя сел, — Я в Новосибирск приехал из села Северное, в те годы он назывался Ново-Николаевск , а село Дорофеево. Сразу ехал с целью учиться на хирурга. Оказалось тогда на него здесь не учили, вернулся обратно домой, устроился работать. На заработанные деньги и поехал в Томск, там выучился в Томском государственном университете за шесть лет на хирурга. Устроился в Томске на первое время работать после окончания, часть денег отправлял родителям. Не заметил, как время пролетело, началась война, меня на фронт забрали. Стал военным врачом, в те годы вообще многих кто на врачей учился стали забирать, в основном с четвёртого и пятого курса. Их ещё в то время зауряд-врач называли, хоть и отменили это звание ещё в 19.. году. На войне получил ранение под Курском, вернулся обратно в звание военного врача третьего ранга. Устроился работать в Новосибирске, тут в недавно открытой больнице, как раз набирали в хирургическое отделение. После Посещения поработал какое-то время и уволился из-за появившегося артрита, а там уже начал заниматься тем, чем и сейчас. Как - то так без подробностей, в них посвящать не буду. Личная жизнь это дело каждого человека и посторонний нос в ней лишний. Дождь закончился, да и ты обсох, иди. А я прилягу, отдохну, устал.
— Спасибо вам за доверие, — искренно ответил я.
— Не за что! Доживёшь до моих лет, возможно, сам научишься разбираться в людях и понимать, кому можно доверять, а кому не следует.
Мы встали и пожали друг другу руки на прощание.
— Удачи, — даже произнёс один из его сыновей, вышедшему мне, я лишь обернулся, моргнул глазами и кивнул головой.
По пути домой пытался разобраться с возникнувшим в моей голове когнитивным диссонансом. А появился он по причине логического несоответствия, в Зоне об этом подумать некогда было, сейчас как раз время появилось. Павел Егорович разорвал в клочья картину о людях с чёрного рынка артефактов, тут у любого более менее разумного сталкера возникнет диссонанс. Перед тем как к нему обратиться у меня в голове складывалась кое-какая картина с кем мне придётся работать, даже до прихода в Налим и общения с друзьями. Те конечно, ни капли её не изменили, лишь дополнили, так сказать нанесли последние штрихи, а в итоге мы все оказались художниками неудачниками — несусветной бездарностью, да и только. Теперь те самые клочья разлетаются по улице гонимые порывами ветра, сначала в одном направление, потом в другом. В то время как другие матёрые сталкеры живут без задней мысли о чём-то более глубоком, считая Павла Егоровича мошенником, а сыновей его хладнокровными убийцами. В принципе это меня уже волновать не должно, убиваться и доказывать им обратное я не собираюсь. Зачем? Не вижу в этом никакого смысла, к тому же в их среде ни имею весомого слова, а лишние неприятности мне ни к чему. А если убьёт Павла Егоровича, один из матёрых сталкеров у которого мозг атрофировался, жалко конечно, но этим будет заниматься милиция.
Ура, наконец, дома!
В квартире стянул с себя ОЗК, повесил его на балконе, все равно дождь кончился. Разделся и залез в душ, горячий, расслабляющий, чтоб спать захотелось. Подставил под парящие струи затылок, лицо, грудь всё по очереди. Намылился дегтярным мыло, запах дёгтя характерно ударил в нос в распаренном помещении. Шикарно! Не передаваемое ощущение после почти недельной вылазки. Выключил воду и стянул с крючка полотенце, ух, облегчение, как будто килограмм на пять похудел. Даже с купанием в холодной речки в невыносимую жару сравнить нельзя. Но в той усталости и ушедших вместе с водой потом и грязью, были свои приятные нотки, то что это того стоило, что произошло со мной в Зоне.
Осталось дело за малым сбрить с лица практически двухнедельную щетину, ни она, ни борода мне не шли. Хотя помню, как все удивлялись, что до двадцати двух у меня не было растительности на лице. Брился я опасной бритвой СТИЗ, на ней так и было выгравировано Москва СТИЗ 50 г. Вместе с ней у меня имелся специализированный БРУСОК МИКРОКОРУНД для правки бритв произведённый Московским заводом шлифизделий, так как от тупой бритвы толку не будет. Поэтому руководствуясь шедший с ним инструкцией я раз в год выполнял положенные действия: Смачивал брусок мыльной пеной, клал бритву поперёк бруска и вёл острием вперёд, одновременно передвигая от рукоятки к концу, таким образом, чтоб за один проход по бруску прошло все жало бритвы. После первого прохода бритву переворачивал через обух, и движение повторял в обратном направлении. Наряду с этим при первом повторение нужно прикладывать усилия и нажимать на бритву, на следующих уже необязательно. После правки брусок мыл мыльной пеной с помощью мягкой ткани.