Страница 30 из 35
***
Таиланд. За пять месяцев до казни Ванчая.
Доктор в хирургическом костюме и переднике говорит, чтобы меня раздели и положили на стол. Гоблины Наронга срывают с меня тунику из египетского хлопка, обнажая грудь. Я сопротивляюсь. Реву, пытаясь прикрыться руками.
— Не заставляй меня портить твоё хорошенькое личико! — Наронг хватает меня за лицо и злобно щерится.
— Я не хочу! Не хочу! — ору я, захлебываясь слезами. — Отпустите меня!
Парни стягивают с меня хлопковые кюлоты. Хохочут, глядя на то, как я пытаюсь одновременно прикрыть себя сверху и снизу руками. Косметика размазывается по лицу, перемешиваясь со слезами. Ванчай стоит поодаль и смотрит на меня. Его глаза пустые. Холодные. Глаза-бездны. Глаза-маслины.
— За что?! — ору я, глядя на Ванчая. — За что?!
Громилы пытаются меня скрутить. Извиваюсь змеей. Заламывают руки за спину.
— Потерпи малышка. Не надо так дёргаться, — у доктора в руках шприц.
Сейчас он сделает мне укол, и я вырублюсь. А дальше меня разрежут, как подопытную лягушку, и нафаршируют дорогостоящим наркотиком.
— Пустите! Пустите! — рвусь из последних сил, стараясь выкрутиться из стальной хватки.
В комнате грохот. Все в дыму и пыли. Громилы еще держат меня. Я ничего не вижу. Начинаю кашлять.
— На выход! Оружие на пол! — доносится громкий голос. Дым не успевает рассеяться. Звучат выстрелы. Сверкают искры. Слышу автоматную очередь. Чьи-то крики. Стоны. Я ничего не вижу. Громилы отпускают меня. Свистят пули. Я ничего не понимаю. Я ничего не вижу. Я стою голая, вжав голову в плечи, зажмурившись и закрыв уши руками. Выстрелы. Стоны. Звуки борьбы. Кто-то хватает меня за локоть и вытаскивает из этого ада. На мои плечи опускается нечто тяжелое. Пахнет мужским потом, пылью и порохом. Меня выводят из здания. Я открываю глаза. Вокруг полно полицейских машин и чёрных полицейских фургонов. Снуют парни в бронежилетах, касках и высоких тяжёлых ботинках. У всех автоматы. Выносят окровавленные тела, уложенные на мягкие брезентовые носилки. Мёртвые, живых нет. Узнаю среди них Наронга и его парней. Тут же доктор и те трое, что были с ним. Вглядываюсь в лица. Я ищу одно единственное лицо. Но не нахожу.
— Ну что? Живая? — Пхичет подходит ко мне. — А ты молодец! Честно сказать, не ждал получить от тебя весточку. Ты так внезапно исчезла, что уже и не надеялся. Думал, Наронг тебя давно прирезал. А нет. Живучая. Смотри-ка!
Дрожу от страха, кутаясь в чужую куртку. Смотрю на Пхичета.
— Мне… я… я… мне…
— Да помню! Помню! — Пхичет хмурится. — Не забыл. Всё сделаю.
Мотаю головой.
— Что, не надо? Хочешь загреметь в тюрьму?
— Надо-надо, — выдаю скороговоркой. Судорожно киваю. — Мне ещё…
— Ещё? — брови Пхичета ползут вверх от удивления.
— Да, — выпаливаю я. — Позвонить. Гримёрше. Предупредить. Вечером выступление.
Пхичет смеётся.
— Как же! Ты же у нас теперь звезда! «Бальтазар»-шоу, да?
Киваю.
— На, звони. Протягивает мне телефон.
Звоню Лин с телефона Пхичета. Благо помню её номер наизусть. Пхичет ухмыляется. Отходит, чтобы не мешать.
Парни в касках выводят из здания Ванчая. Руки в наручниках заломлены за спину. Скользит по мне острым, как бритва, взглядом. От его взгляда мне не по себе. Сердце бешено пульсирует, готовое выскочить из груди. Его заталкивают в чёрный фургон и увозят. Я знаю, что больше не увижу Ванчая. Никогда.
***
Таиланд. Бангкок. За три месяца до казни Ванчая.
— Но это ещё не все! Господин судья, разрешите мне представить Вашему вниманию видеозапись, — прокурор пристально смотрит на Ванчая, который сидит на скамье подсудимых.
— Разрешаю.
— Я протестую! — адвокат вскакивает с места. По залу, где проходит судебное заседание, прокатывается гул.
— Протест отклонён. Тишина в зале! — судья чстучит молоточком. — Прошу Вас, господин Раттхауат.
— Будьте любезны, — прокурор протягивает секретарю флешку.
Загорается видеопанель. Звука нет. Но изображение отличное.
— Это запись с камеры видеонаблюдения в ночь убийства госпожи Канчану Кэткаев и её малолетних детей тринадцать лет назад.
— Протестую! Это не относится к делу! — снова вскакивает адвокат.
— Господин Раттхауат, объясните суду, как эта видеозапись относится к сегодняшнему заседанию?
— Одну минуточку, господин судья. Сейчас я перемотаю видеозапись, и Вы всё поймёте.
Подходит к секретарю. Пролистывает запись до отметки 03:43. На экране двое людей в мотоциклетных шлемах. Выходят из квартиры в холл. Лиц не видно. Их скрывают шлемы. В руках пистолеты.
— Вот здесь. С Вашего позволения, — приближает картинку так, что можно в подробностях разглядеть одежду людей на видео. — Видите? Вот!
Обводит курсором бедро со шнуровкой.
— И что? — судья удивлённо вскидывает брови. — Смотрите внимательно, господин судья, под шнуровкой на бедре женщины видна татуировка.
— Да, и что? — судья не понимает, к чему клонит господин Раттхауат.
— Это морда крокодила. Священный Сак Янт. Точно такой же, как и на бедре подсудимого. Это очень редкий Сак Янт. Такой Сак Янт сделать не просто. Много ли вы знаете женщин, на бедре которых есть такой Сак Янт? — смотрит в зал. Пауза. И снова звучит голос господина Раттхауата. — Мой ответ — нет! Вы их не знаете. Потому что женщине никто и никогда не сделает такой Сак Янт!
В зале поднимается буря. Стоит гвалт.
— Ти-ши-на! — судья в неистовстве бьёт по кафедре маленьким деревянным молоточком. — Вы хотите сказать, уважаемый господин Раттхауат, — судья смотрит на прокурора, — что подсудимый также причастен к убийству госпожи Канчану Кэткаев и её детей?
— Именно, господин судья! И поэтому я прошу признать подсудимого Ванчая Чаттавута виновным в сбыте наркотических средств первой категории в особо крупных размерах, а также в убийстве семьи Кэткаев, и назначить ему высшую меру наказания.