Страница 23 из 35
***
Я живу у Стаса полгода. Привела в порядок, насколько это возможно, квартиру. Денег у меня нет. Денег нет и у Стаса. Недавно меня взяли на работу в бистро. Даже странно. Меня — в домашних трениках, старом изъеденном молью свитере и прохудившихся кроссовках, найденных на помойке рядом с домом Стаса. Меня взяли. Я попросила аванс и мне дали. Похоже, мне начинает везти.
До этого пыталась устроиться на работу, но брали только грузчиком. На рынок я не пошла. Я не умею торговать. У меня не получается общаться с людьми. Я никогда не умела общаться с людьми. Мне проще молчать. Молчать и делать то, что мне говорят. Я не привередливая. Я готова выполнять любую работу.
Аванс я трачу на санитарную книжку. Весь. Бистро приличное, без санитарной книжки никак. Я не заразная, но книжка все равно нужна. На работе выдают форму. Невесть какую, но выгляжу уже намного лучше. В квартире поддерживаю чистоту. Благо соды в кладовке на десятилетия вперёд. Стас счастлив, что я осталась жить у него. Но пить не прекращает. Потихоньку продолжает распродавать вещи из квартиры. Оказывается, в квартире осталось ещё что продать. За один позеленевший бронзовый торшер Стасу заплатили столько, что он неделю не просыхал. Постоянно пытается залезть на меня. Когда он не сильно пьяный, стараюсь не попадаться на глаза. Я не могу трахаться со Стасом. Он давно наплевал на личную гигиену. Изо рта несёт помойным ведром. Я подворовываю у Стаса деньги с продажи торшера. Те, которые он еще не успел пропить. Нам надо на что-то питаться. За квартиру Стас не платит. Наверное, с тех пор, как умерла его мать. С тех пор как умерла его мать, Стас перестал не только платить за квартиру, его вообще перестало что-либо интересовать. Таскается по бомжатникам. Чёрные риелторы до него добраться еще не успели. Квартира хорошая. Большая. В пределах МКАДа. Пять минут до метро. Удивительно, что ещё не добрались.
Стас очень любил мать. Похоже, до сих пор любит. Её вещи не трогает и в комнату, где она жила, ходить не разрешает. Хотя материны украшения уже пропил. Как я узнала, его мать умерла недавно. И в её смерти он винит себя. Странно. Она всю жизнь держала его в ежовых рукавицах. Свободно вздохнуть не давала. А он её любил, боготворил. И пить из-за неё стал. Мать всё ждала, что Стас женится. Невест ему подыскивала. А он по мужикам. Скрывал от матери. Боялся расстроить. Но шила в мешке не утаишь. Мать потихоньку стала догадываться. Скандалы ему устраивала. Требовала, чтобы выбросил всю дурь из головы. Даже на лечение по знакомству в психиатричку определила. Кричала, что откажется, если тот не прекратит таскаться по мужикам. Стас обещал, клялся. А потом запил. Просто запил. Раньше у Стаса и работа хорошая была, и деньги водились. Раньше работал инженером по охранным системам. Стал пить — с работы поперли. Ну и понеслась. Старушка с сыном-алкоголиком справиться уже не могла. Что с таким сделаешь? Начал вещи из квартиры продавать. Жизнь покатилась под откос. Видно, мать Стаса поняла, какую ошибку совершила. Но только поздно. Вот тут её и накрыло. Инсульт. Два дня в коме пролежала. Не выкарабкалась.
После того как Стас подобрал меня на вокзале, стал выглядеть лучше. В глазах — проблески разума. Смотрит на меня с нежностью. Называет «хозяюшкой». Пытается делать комплименты. Но пить не прекращает. Первую получку спёр. Деньги — те, что в кармане куртки лежали, не тронул. Не догадался. Но там только на транспорт. Я подворовываю в бистро. Если меня поймают, то выпрут в два счёта. Но меня не ловят. Мне определенно везёт.
Все последующие зарплаты храню в морозилке, под пельменями. Стас в морозилку не лазит. Готовить он не хочет и не умеет. Ждёт, когда я приду с работы и накормлю его. Как он без меня жил? Я жалею Стаса. Но все мои попытки быть дружелюбной заканчиваются всегда одинаково. Стас тащит меня в койку. Я не сопротивляюсь. Терплю. Понимаю, что ссориться со Стасом мне никак нельзя. Я живу у Стаса. Он иногда меня трахает. У нас полный консенсус. Если бы не было так противно. После секса со Стасом меня выворачивает. Хорошо ещё, что в рот взять не просит. Я бы не смогла.
На сэкономленные деньги покупаю на Черкизоне приличные, по тогдашним меркам, вещи. Джинсики, тёплую курточку, ботинки. Выгляжу невзрачно, но аккуратно. Правда, штаны немного коротки. На мою тощую фигуру длинных брюк не найти. Щиколотки торчат из-под брючин. Стас постоянно лапает меня. Говорит, что я красивый. Я молчу. Не спорю. Считает, что я педик. Такой же, как и он. Пусть считает. Мне всё равно.
Недавно зашла в интернет-кафе. Нашла много информации о таких, как я. И операциях по смене пола. Делают за большие деньги. После не могла заснуть. Вертелась всю ночь. Думала. Страшно. Но денег у меня всё равно нет. Вспоминала фотку девушки-трансгендера. Красивая. От настоящей не отличишь. Решила копить на трансформацию, откладывать с зарплаты. Заснула только под утро.
***
Таиланд. Бангкок. Пять лет назад.
Звонит Наронг. Ванчай просыпается. Принимает душ, собирается и уходит. Я остаюсь в квартире одна. Большую часть времени Ванчай проводит с Наронгом. Кажется, они не могут жить друг без друга. Удивляюсь, что в постели нас до сих пор не трое. Все еще злюсь на Ванчая за вчерашнее. Завтрак стынет на столе. Зря готовила.
Я зарабатываю в три-четыре раза больше, чем девочки на улице. Часть денег отдаю Ванчаю. Все девочки в клубе часть денег отдают Ванчаю. Зарабатывать каждую ночь могут не все. У меня получается. Я VIP. Я не умею делать того, что умеют многие катои. Но я красивая. Мои услуги стоят дорого. Однажды меня избил клиент — за то, что я не смогла доставить ему удовольствие так, как он хотел. Ванчай проучил его. Ванчай очень сильный. Он много времени проводит, тренируясь. Ванчай умеет не только драться. Я уверена в этом. Про него много чего говорят. Парни Наронга боятся Ванчая. Ванчай жестокий. Он жестокий и хитрый. Я не знаю, почему он такой жестокий. Ведь люди не рождаются такими. Я не верю в это.
Ванчай весь на нервах. Настали тяжёлые времена. Бизнес идет плохо. Похоже, «йинг–тинги» [1], снова вышли на тропу войны. Многие фабрики по изготовлению метамфетамина разгромлены. Люди, связанные с Наронгом, исчезают. В лучшем случае их трупы находят на свалках спустя недели. Но Наронг жадный. Его не остановить. Ему всегда мало денег. Он хочет больше денег. Пытается возить наркоту за границу. Ванчай нервничает. Идет охота на наркоторговцев. Но Наронг прёт буром. Он ни за что не свернёт бизнес только потому, что кто-то объявил войну.
Меня их дела мало волнуют. Мне достаточно того, что Ванчай не хранит наркоту в квартире. В квартире Ванчай хранит только деньги. В маленьком сейфе, встроенном в стену. Я никогда не пыталась подобраться к его деньгам. Мне не нужны были его деньги. До сегодняшнего дня. Но сегодня всё изменилось. Я балансирую на лезвии ножа. С одной стороны — Пхичет, с другой — Ванчай и Наронг. Пхичет. Наронг. Ванчай. А между ними я. Я на линии огня. Меня убьют. Меня никто не будет защищать. Я не верю Пхичету, я не надеюсь на снисхождение от Наронга и Ванчая. Сегодня будет, как всегда. Сегодня вечером я пойду в клуб и буду работать как обычно. Днём я соберу чемоданы, упакую самое необходимое и спрячу в дальнем углу гардеробной. А завтра я незаметно стяну у Ванчая ключ и открою сейф. Я знаю код. Я давно знаю код. Возьму деньги и чемоданы и уеду из Бангкока на пять лет. Пять лет Ванчай с Наронгом не будут знать, где я. Я сделаю всё очень аккуратно. Они не смогут найти меня целых пять лет. Я украду у Ванчая деньги и уеду. Денег окажется не так много, как я думала. Я заберу всё, что есть, и уеду. Меня не будут мучить угрызения совести. Последнее время Ванчай забирает у меня почти всё. Мне нужны деньги. То, что я смогла скопить, потратила на операции. У меня есть мечта, и я иду к ней, несмотря ни на что. Никто не может мне помешать сделать то, что я хочу. Никто. Ни Ванчай. Ни Наронг. Ни Пхичет. Ни вся тайская полиция. Никто. Я никому не позволю встать у меня на пути.