Страница 135 из 176
- И солнца луч вслед за дождем её шипов коснулся.- продолжил он на языке автора.
- Какая прелесть, а я вот не владея в совершенстве арабской грамотой, вынуждена читать лишь переводы Никофора Родосского. Вы Николай мне переведете часть поэмы, где говорится о шмеле? Мне кажется Никифор не совсем верно истолковал стихи. А может вас лучше называть Понтийский Кириос?
Звучит правда как то нелепо, исконно наше Внутреннее море Империи, и вдруг его повелитель - русский флотоводец. А ведь большинство моих соплеменников считает вас русичей дикими варварами живущими в норах, и чуть ли не каннибалами. Лучше я буду звать Вас Амир аль - бахр, а Вы меня просто Таисия. Вы не против?- игриво спросила незнакомка.
- Лучше зовите просто Николаем, просто Таисия. А тут у Вас никто не рассказывает, как мы медведей на поводке словно собак водим, и лазим на верхушки сосен, дабы из этого небесные светила разглядывать? - спросил он, доставая подзорную трубу.
- Не глупите, если это то что я думаю, то в моей стране этот предмет под самым строжайшим запретом. Не успев обрести в Вашем лице, столь удивительного друга, я тут же могу Вас из за какой то глупой неосторожности, нелепо потерять. Я искренне желаю совсем другого развития наших отношений. И просто уверена, что вы Николай, останетесь очень довольны. - резко остановила его руку Таисия, прикрыв подзорную трубу своим платком.
Тут внезапно прямо таки подлетел, неизвестно откуда взявшийся паланкин Дорофеи, и бедная девушка с проворством белки, бросилась ему на шею со своими обнимашками и прижиманиями.
- Как я рада встретить Вас мой Герой. Какого же ужаса я натерпелась, когда Вы спасли мою честь от тех мерзких насильников. Вы Николай моя судьба. Я Ваша на веки.- без остановки щебетала Дорофея, виснув на его шее. Толпы зевак рядом, только что бурно обсуждавших налоги, политику и еще что то, в мгновение стихли и с большим интересом уставилась на Любислава с женщинами.
- Насильники? Да неужели? На Вас бедное дитя случаем, не банда ли слепцов напала? Простите меня, но крайне трудно поверить, что бы зрячий мужчина в своем уме, позарился на этакое сокровище.- с нескрываемым сарказмом, под смешок толпы, Таисия осадила Дорофею.
- А что это за старая корова с Вами Николай? Жирнее не нашлось? Ой, я надеюсь не Ваша матушка? - тут же огрызнулась Дорофея, чем заставила рассмеяться Таисию, и часть толпы зевак.
- Бедное дитя, видно вы всю жизнь на скотном дворе провели, что кроме как со скотом людей сравнивать, и не способны? Грех на Вас такую обижаться, скорее в пору пожалеть.
Не сладка видимо жизнь, когда Господь такой несуразной внешностью наградил? Не позорьтесь милочка, а поищите свою судьбу где ни будь среди слепых.
Николай, я желаю кое что с Вами обсудить на той кипарисовой аллее. Юное недоразумение будем брать с собой? - зло съязвила Таисия, и по толпе зевак прокатилась волна смеха.
- Я ей не муж и не брат, но не гнать же мне бедного ребенка. А если она в беду попадет? Мне будет как то не ловко.- попытался он быть вежливым.
- Не переживайте Николай, с такой внешностью насильники ей точно не угрожают.- успокоила его Таисия, и как телка на веревочке, повела вглубь кипарисовой аллеи. Дорофея жутко рассердившись, зло сжала кулаки, топнула ногой, и прокричав очень неприличное ругательство, вернулась в паланкин.
Любислав просто ликовал. Пусть вся война с Дорофеей еще не была выиграна, а только битва. Но такое мощное орудие как Таисия, дарила ему надежду на победу. На мгновение ему вдруг стало жаль бедную влюбленную девушку, так как сам тоже страдает от любви. И он обратился к Таисии:
- Не слишком ли Вы сурово обошлись с этим бедным влюбленным ребенком. У нас на Руси просто не принято над убогими глумиться.
- Я с ней сурово? Побойтесь Бога Николай, я просто сама любезность. Даже свору собак на неё не спустила. Может, лучше вернёмся к поэзии? - игриво спросила его Таисия уводя в глубь аллеи.
- Наверняка у Вас Николай есть самые любимые. Будьте так любезны прочесть. Умоляю.- кокетливо попросила Таисия.
- Я военный моряк, и Вам может не понравиться, то что люблю я. Но как хотите, слушайте.- ответил он ей и прочел стихотворение знаменитого поэта:
- Кинжалы огня с моего языка срываются, как с кремня,
Приходит ко мне от разума то, чему не уйти из меня, -
Море! Бездонна его глубина, бьёт за волной волна,
Всю Землю и Семь Небес затопи - не вычерпать их до дна.
Я сам приказываю себе, - и если пора придёт
В жертву своё естество принести, такой, как я, принесёт! -
***
- Доколе, живя в нищете, бесславную долю
Ты будешь покорно сносить, - доколе, доколе?
Ведь если ты честь обрести не сможешь в сраженье –
То, чести не обретя, умрёшь в униженье.
Так, веруя в бога, лети с оружьем в руках:
Для гордого гибель в бою - как мёд на устах!-
- Как красиво и до чего же при этом грустно. А о любви прочтете?- спросила в задумчивости ромейка.
- Но только не про Розу и шмеля, слишком какие то детско - отроческие. Мне немного другие по нраву. - ответил он ей, и прочел сперва на арабском, а затем греческом языках:
- Непрошеным гостем пришла седина, окрасила кудри до плеч,
Уж лучше бы сразу в багряный цвет их перекрасил меч.
Исчезни, сокройся, сгинь, белизна, белее которой нет, -
Безрадостней ночи для глаз моих этот печальный цвет.
Разлука с любимой - вот пища моя, тоскою мой дух томим,
Ребенком я был, когда полюбил, а к зрелости стал седым.