Страница 45 из 54
Ах, эта горная свежесть, эта чудодейственная тишина! Выспался я на год вперёд, будьте уверены, сэр! Могло бы быть иначе, сэр?
Лениво потянувшись, я сел и, не открывая пока глаз, подставил лицо солнечному свету. Это было первое утро на Родине, после стольких месяцев разлуки, оно просто обязано было быть особенным!..
Открыв глаза, я тут же вдавил комок в горле: прямо перед моим носом чернели стволы двустволки. Понятное дело, направлена она была аккурат мне в голову. Подняв взгляд, я увидел селянина под сорок (он и держал ружьё) и паренька, не старше пятнадцати лет. На заросшем лице первого явно читалось негодование, а вот второго, кажется, просто распирало от гордости, что и подтвердила его первая фраза:
- Вот, я ж говорил. Ещё, поди, со вчера здесь прохлаждается, крыса болотная.
В течение короткой паузы я понял, что совершенно не рад был услышать подобное обращение в свой адрес с утра пораньше. Ответ мой был довольно ожидаемым:
- Ты кого крысой назвал, псина, а?!
Глаза обоих округлились, однако паренёк быстро взял себя в руки:
- Ты меня псиной назвал?! Па, ты слышал, а?!
Тут, пожалуй, нужна пара уточнений. Крысами болотными мы называем жителей страны, в состав которой входит Лайр. В подробности по этому поводу вдаваться я не буду. А вот псами (и прочими созвучными и похожими словами) у нас и в паре других мест зовут людей особо лояльных Северобережной короне. Почему? Да как начнёт кто голову против поднимать, так сразу же такая свора собирается, сэр!..
- Тихо, - заткнул своего сына селянин, а потом переключился на меня. – Ты какого чёрта здесь забыл?
- Для начала, доброе утро.
- Доброе, - он нахмурился.
- Так уж получилось, что я тут остановился на ночлег… как видите.
- Другого сарая не нашёл, да?
- Этот был ближе всего.
- А ну, хватай свои манатки и вали отсюда, пока я тебе череп от лишнего не освободил, рвань!..
А далее я под отборную ругань в свой адрес и прочие не особо лестные фразы быстренько собрался и в сопровождении селянина (его сын был слишком словоохотным, за что и получил подзатыльник) направился прочь со двора. У калитки меня снабдили бодрящим пинком под зад, так что, чтобы не получить новых, я поспешил ретироваться. Родной край демонстрировал поразительное гостеприимство!.. но мне было приятно хотя бы услышать родную речь.
Не знаю, как так получилось, но ноги привели меня к деревенскому пабу, который я поспешил почтить своим визитом. Бармен окинул меня средней недружелюбности взглядом и сказал на Общем Наречии:
- Я б тебя за это рваньё смело вышвырнул, но по глазам вижу, что ты не только хочешь выпить, но и можешь заплатить.
- Очень любезно с вашей стороны, сэр.
- О, так ты из наших! – бармен сменил гнев на милость. – Нам тут новый сидр привезли – могу нацедить на пару пенсов. Есть будешь?
- Не откажусь.
Я выложил на стойку пригоршню монет и получил взамен пинту вкуснейшего прохладного сидра и яичницу с тостами и беконом.
- Как, говоришь, тебя звать?
- Патрик.
- Из Детта?
- Не, Клертол.
- А скажи-ка, Патрик, что за тряпки на тебе? Не припомню, чтобы у нас кто такое таскал.
- Город Вуллан, слыхал о таком?
- Не.
- Вот там мне их и выдали…
Я совершенно не хочу вдаваться в описание того, как бармен слушал мой рассказ, и как сам рассказ превратился в странную кашу, так как начал я с середины, а потом пришлось прыгать туда-сюда. Да и не всё я успел рассказать, но что уж поделать? Бармен только и успевал повторять «Иди ты!» и делать круглые глаза…
Но я хотел бы обратить внимание на совершенно другое. Я впервые рассказывал свою историю земляку. Я не помню, сколько месяцев я уже в пути, и сколько раз я упоминал о том, что с меня требовали рассказа, но тот раз был неповторимым. У бармена (он, кстати, так и не представился) рушилось одно представление о мире за южной границей за другим. Пару раз он даже готов был сорваться в крик, обвиняя меня во лжи, но, благо, этого не делал. Не мог не отметить того факта, что все мои предыдущие слушатели воспринимали услышанное как нечто само собой разумеющееся, а вот бармен к подобному явно готов не был. Иначе не могу объяснить то, что в один момент он затребовал перекур и попросил на некоторое время оставить его с трубкой.
Оказавшись один на один с пинтой, я стал ловить себя на мысли, что постепенно мною начинает овладевать грусть, такая невыносимая, что начало колоть в груди. Я не дошёл в своих рассказах до последних событий, но, будучи один, успел прокрутить их в мыслях. И мне, знаете ли, стало чертовски обидно за себя. Ведь дни, что предшествовали трагедии, были для меня самим Светом, и я так бездарно опускаю их в своей памяти! Да, у меня была пара непростых моментов, да, радость от возвращения в родные края сейчас правит баллом, но…
…мне больше всего на свете захотелось оказаться под сводами нашего кафедрального собора… сжать Книгу пальцами… и произнести тихую молитву…
- Мы не помешаем? – раздался сбоку голос, вырвавший меня из пропасти собственных мыслей.
Я, немного испугавшись, чуть со стула не свалился и обнаружил следующее: сидел я, схватившись за мундир на груди, а в пабе вошло трое, собравшихся около меня.
- Не, - я помотал головой и, отдышавшись, рассмотрел новых посетителей.
Двое мужчин, одна женщина, все примерно одного возраста, старше меня, наверно, не меньше, чем лет на пять. Первое, что бросилось в глаза, их одежда. Они были, по большей части, в коже (дорожные куртки, перчатки, шляпы, брюки, сапоги), а в нашем краю сукна так-то никто и не ходит. Я, помня о том, что ко мне обратились на Общем Наречии, тут же предположил, что они подданные кого-то из южных соседей. Да и выглядели они как-то… чудно, будто пытались походить на эльфов. Лица мужчин были тщательно выбриты, длинные волосы сплетены в хвосты, да и все трое были довольно высокими. И улыбались они как-то отвратительно приветливо, что захотелось всех троих сидром окатить.
- Вы не здоровы? – спросила женщина, чуть наклонившись ко мне. – У вас довольно бледный вид…
- И вы держались за грудь, - дополнил один из мужчин. Он был выше всех троих, с каштановыми волосами и добрым взглядом.
- Может и так, - я чуть отодвинулся от них, - но вас это волновать не должно, спасибо за беспокойство.
- Знаете, я чувствую великую печаль, исходящую от вас. И я ещё я чувствую, что мы можем вам помочь, - женщина улыбнулась, показав свои зубки. Она была рыжеволосой, при этом… не сказал бы, что она была некрасивой. Она относилась к тому редкому типажу, когда нос с горбинкой и не особо примечательные черты лица дают… весьма симпатичное сочетание.
- Что-то я в этом не уверен, - я попытался отодвинуться ещё, но обнаружил, что дальнейшему движению стула препятствовал второй мужчина, обладатель светлых волос и улыбки, в которой читалось «всё хорошо ровно до тех пор, пока тот мистер не прикажет выпустить тебе кишки».
- Так давайте же поговорим, чтобы понять, насколько мы заблуждаемся, - сказал «каштановые волосы».
- Или вы, - дополнила женщина.
- Но я тут не один, - я намекнул на бармена, но он всё ещё приводил мысли в порядок при помощи табака.
- Неужели? Видимо, ваш друг куда-то пропал.
- Вы один, - сказала женщина так, будто вот-вот всплакнёт от этого.
Я прикинул, что револьверы зарыты на самое дно сумки, да и снова махать стволами в Западногорье – так себе идея…
- Давайте, мы представимся друг другу, - предложила женщина. – Перебросим первый мостик.
Сидра было не так уж и много, так что их всех окатить не получилось бы… да и жалко выпивку переводить…
- Великолепная идея! – «каштановые волосы» взял женщину за плечи. – Позвольте представиться, Тайлер. Эта милая госпожа – Габриэлла, А этот господин – Себастьян.
«Выпущу кишки», который не проронил и слова, попытался улыбнуться чуть более приветливо.
- А как зовут вас? – Габриэлла протянула мне ладонь для рукопожатия.
- Патрик, - буркнул я.
- Вы же из Клертолшира, Патрик? – спросил Тайлер.
Я сделал малопонятное движение головой, которое можно было посчитать за кивок.
- О! Мы так рады! Нам как раз нужен был местный! – воскликнула Габриэлла.
- Нужен зачем?..
- Патрик, не желаете ли ещё выпить?
Я не успел икнуть, как передо мной появилась новая пинта сидра. По такой же появилось и у каждого из троицы.
- Итак, Патрик, - улыбка сошла с лица Тайлера, он заговорил довольно серьёзным голосом. – Мы видим, что не так давно вы пережили страшное событие, пошатнувшее всю вашу жизнь. Нечто витает в воздухе подле вас, и имя этому – Утрата. Я вижу вашу рану. Она столь глубока, что её невозможно скрыть. Я, как и никто другой из нас, не буду спрашивать, как вы получили её, и по кому вы скорбите, но я задам вам лишь один вопрос. Желаете ли вы исцеления?
- Чего?..
- Исцеление, Патрик! – Тайлер схватил меня за плечо. Хотелось сломать ему руку, но я будто окаменел. – Только представьте, пара дней, и вы забудете о том, что эта трагедия имела место!..
- Уверена, вы желаете этого, - Габриэлла томно приспустила веки.
- От вас требуется совсем немного, - Тайлер склонился ко мне и заговорил тише. – Просто скажите «Я помогу вам в вашем небольшом предприятии». Вы уже знаете, что за награда будет вас ждать. Достойная плата, не так ли, Патрик?
Я похлопал глазами.
Первой мыслью было послать всех, да подальше. Уж прошу прощения, а какого чёрта они взяли и нагло в мою душу влезли?! Я им на то разрешения не давал.
С другой стороны, Тайлер говорил как-то… слишком заразительно, если так можно выразиться. Его слова породили во мне некоторые сомнения. Стали появляться вопросы, содержащие «А вдруг?» и «Почему бы и нет?». Ведь если это шанс, то он единственный! В мыслях вихрем неслись воспоминания, окутывая меня потоками самых ярких красок...
А вдруг снова я смогу взять её за руку?..
---
Промежуток от второй и третьей пинт до сумерек прошёл для меня в каком-то забытьи. Я смутно помнил, что мне что-то много говорили, что мы куда-то долго шли, делали что-то в небольшом лагере, снова о чём-то говорили. Это было сродни туману, в котором ничего невозможно разобрать. Ясно же я себя помнил уже у костра после ужина. Тайлер дымил трубкой напротив меня, Габриэлла нежилась под его рукой, Себастьян же чуть в стороне смолил папиросу за папиросой.
- Чтобы понять, что от вас требуется, Патрик, вам нужно будет услышать одну историю, что относится к тем временам, когда Север Байрела не отринул Волшебство. Уверен, ничего подобного вы никогда не слышали.
Я помотал головой.
- И, уверен, вы не знаете, что ранее эти горы носили имя «Утриен». В сердце гор Утриен в башне Атлир обосновал свою твердыню некий Маг, имя которого, увы, стёрто Временем в песок. Ныне башня лежит в руинах, и вы их непременно увидите. В те давние времена могущество Мага было безграничным. Его боялись все порождения Тьмы, его восхваляли все, преданные Свету. Ему было подвластно почти всё: стихии, живые души, разумы, сердца… У него было великое множество учеников, столько же было у него соратников на этих берегах и злых завистников за морем. Его имя по-настоящему Гремело!
Какой бы силой не обладал Маг, не всё подчинялось его воле: ни на время, ни на Смерть не распространялось его могущество. Он мог замедлить ход времени, но не повернуть его вспять. Он мог лишить жизни, но не подарить её умершему. С силой приходят как мудрость, так и безумие, и с этим Маг мог совладать. Но те же дары несёт и бессилие, и именно оно выводило его из равновесия и погружало его в печаль…
Шли неспокойные годы, года, когда Тьма не боялась открыто идти на оплоты Света на этих берегах, а Свет – показывать свои знамёна в Заморских Землях. То было время великих битв, магических союзов, войн за Высшие Мысли. Тогда решались судьбы Света и Тьмы на обоих берегах Великого Океана. На низины, к коим опускаются склоны гор Утриен, высадилось войско из-за морей. Оно пришло, чтобы сеять семена Тьмы, склонить слабых на свою сторону, принести смерть сильным. В их главе шли двое: воитель Горштан и колдунья Лардэнн. Тьма вела руку первого, и не знал он жалости. Тьма наделила вторую силой, и гибло всё исполненное Светом на её пути. Их злая слава гремела по всем землям. Пред ними пали княжества эльфов, и вынуждены они были уйти на восток и запад. Некоторые из людей подчинились Тьме, остальные ушли на юг. Неприступными были лишь горы Утриен, за которые стеной встали жившие на них народы и ученики Мага, возглавившие защитников. Сам же чародей не желал вступать в битву, считая своё присутствие в бою ненужным…
Всему живому в этом мире не чуждо чувство Прекрасного, даже тем, чьи умы и души искалечены Тьмой. Различие лишь в том, в каком виде оно предстаёт пред тем, кто им наделён. Среди учеников Мага была прекрасная дева по имени Инирта. Маг любил её, как свою лучшую ученицу и как мужчина любит женщину. И она разделяла его чувства, но ссоры между ними, как с наставником и учеником, случались довольно часто. Одна из них произошла именно тогда, когда Инирта вопреки велениям Мага отправилась с остальными учениками на рубежи горных княжеств.
В один день силы под рукой Горштана и Лардэнн собрались у подножий гор, дабы во что бы то ни стало овладеть ими. На склонах их ждали полки защитников, во главе которых стояли успевшие прославиться своей храбростью и силой ученики Мага, среди них, в первых рядах была и Инирта. В умах каждого было лишь одного: победить либо погибнуть. Одна-единственная битва, коей решилась судьба Света в этой северной твердыне, горах Утриен. О ней сложено множество песен, можно услышать рассказы о героях, а в Детте поставлен памятный камень, ибо на месте, где ныне стоит город, развернулась самая кровопролитная часть сражения.
Тёмные воитель и чародейка повели орды на приступ, воины Света сражались без страха и ропота, принимая настигающую их Смерть достойно и нещадно рубя врага, что покусился на их дом. Не одна тысяча пала на этих склонах, навсегда оставшись в памяти спасённых ими поколений, но нынешние жители гор Утриен не чтят должным образом памяти героев, называя войну ненужной и зазря жестокой, не так ли, Патрик?..
Беспощадный Горштан был на острие атакующих, непробиваемой стеной встретили их храбрые ученики Мага, вела их отважная Инирта. В неравной и жестокой схватке тёмные войска были отброшены. Не веря тому, что происходит, Горштан увидел Инирту и решил сразить своим клинком храбрую деву, желая вынудить воинов ненавистного ему Света к бегству. Инирта не отошла ни на шаг и убила тёмного военачальника, раздробив кости его громом и испепелив тело огнём. Великой силой обладала дева, и показала она её в полной мере, к несчастью, не только своим друзьям, но и врагам своим.
Лардэнн принадлежала Горштану, как женщина, и он ей – как мужчина. Видя его смерть, она преисполнилась гневом и поклялась отомстить кровью за кровь грядущим днём. Ночью в лагерь защитников пришло послание, был в нём вызов на поединок. Лардэнн жаждала схватки и мести, Инирта дала своё согласие, на ведая, что не под силу ей сражаться с тёмной чародейкой.
Как только туман с гор поднялся в небеса, на одну из вершин, высившуюся ныне над Деттом, вышли двое: храбрая Инирта и обезумевшая от предвкушения крови Лардэнн. Схватка была долгой, силы обеих подходили к концу, и первой не выдержала Инирта. Тёмная чародейка незамедлительно воспользовалась шансом, ибо в следующее же мгновение и её сила иссякла бы, и пробила хрупкое тело своей соперницы разрушительным потоком. Так пала отважная Инирта, дева, сразившая ужасного Горштана. Лардэнн, каким бы тёмным не было её сердце, одолела её в честном бою.
Находившийся в своей башне Маг узнал о смерти возлюбленной и впал в гнев скорбный, отчаянный и безумный. Он крушил всё в своих покоях, осознавая то, что не может вернуть Инирте жизнь, и она для него потеряна навсегда. И в то мгновение услышал он голоса тех, чьими руками сотворена была Тьма. Обещано ему было заклятье, способное оживить Инирту. В обмен Маг должен был лишить жизни Лардэнн, и сделать это полагалось не в честной схватке. Маг не оставил времени на раздумья и согласился на этот договор, ибо Инирта для него была дороже всего, даже правого дела Света. Он предал его, своих друзей и союзников, стремясь во что бы то ни стало вернуть свою возлюбленную и подчинить себе Смерть.
Маг немедленно отправился на поля сражений, в ночь он скрытно проник в лагерь и нашёл Лардэнн. Чародейка, уединившись у тенистого пруда, лежала в воде и отдавала ей свою усталость, горюя по смерти Горштана и радуясь гибели Инирты. Маг обратил воду в лёд, сковавший тело чародейки и начавший её сдавливать. Крик её был ужасен, и не менее ужасны были её страдания. Она умирала долго, до последнего не теряя надежды на пощаду и зовя на помощь, но Маг наблюдал за её гибелью, не проронив ни тени сострадания и милосердия.
Лардэнн была мертва, и договор был исполнен. Маг узнал сокровенное заклятье и поспешил вплести его в стены своей твердыне, ибо не доверял он бумаге фолиантов. Он нашёл тело Инирты и произнёс слова заклятья над ней. Раны её затянулись, тело её ожило, и в него вернулась душа. Инирта возвратилась в мир живых и, полная радости, бросилась в объятия своего возлюбленного. Маг отвёз её в свою башню и там поведал ей, как вернул её.
Слова его опечалили деву, ибо она не могла принять того, что Маг пошёл на согласие с Тьмой, нарушив клятву Свету и бесчестно убив Лардэнн. Он пал в её глазах, и душа её ушла в забвение. Она воззвала к Свету, прося испепелить её, ибо не хотела она быть рядом с предателем, и зов её был услышан. Дева озарилась ярким пламенем, что уничтожило её, Мага и часть башни, где были его покои. Ученики Мага отказались следовать его учению и разбрелись по землям ближним и дальним, люди, жившие у башни, покинули эти места. Руины башни и по сей день трут Небеса, и нетронутыми остались лишь её подземелья, скрывающие множество тайн и загадок, и никто не рискует проникнуть в них…
Вернёмся же, Патрик, в день сегодняшний. Смельчаков спуститься в подземелья до сих пор не было, но мы решили стать первыми. Нас манят и зовут секреты подземных кладовых магии и знаний, а так же сокровища, что могут скрываться под нашими ногами. Но нас удерживает наша малочисленность, и мы решили найти ещё одного спутника, который не будет обузой и так же будет рад найти там то, что привлечёт и его. И подходящим спутником можешь стать ты, Патрик, но мы не смеем давить на тебя и настаивать. Обратись к своему сердцу и скажи, согласен ли ты отправиться с нами к развалинам башни Атлир и прикоснуться к древним тайнам? Ведь награда будет достойной…
Наступила тишина. Все внимательно смотрели на меня, ожидая незамедлительного ответа. И, будем честными, дать я его в ту же секунду не мог, так как история, рассказанная Тайлером, скорее… не вносила ясности. Опуская все сопутствующие вопросы, скажу следующее: каким образом древние руины могут способствовать поднятию мёртвых из могил? Могут ли вообще? Или… могут?..
- Я должен подумать, - проговорил я, поднимаясь на ноги.
- Конечно, никто вас не торопит, Патрик, - Тайлер вытряхнул пепел из трубки. – Вам же хватит времени до утра?
Я кивнул и поплёлся подальше от костра вверх по склону. Найдя камень, выдававшийся парапетом из горы, я взобрался на него и, свесив с края ноги, устремил свой взгляд в давно потемневшие небеса. По большей части я соврал Тайлеру, так как думать ни о чём я не собирался. Я, если хотите, чувствовал, что решение уже принято, надо только дать окаменевшему от потоков слов мозгу окончательно сформировать его.
Но, хорошо, хорошо, я вижу непонимающие взгляды, вы, уверен, хотите порцию размышлений, сэр.
Мне, действительно, тогда было очень плохо. В моральном понимании. Эти черти смогли зацепить меня за живое, это так – поэтому я и оказался в их лагере и слушал всё это. Я искал утешения, и мне его предложили! Не сию секунду, но, предложили! Уверен, уверен, сэр, любой на моём месте поступил бы так же! Да, разница бы была, и заключалась бы она в доле сомнений.
Нет, серьёзно. Здесь всё просто просило вывесить флажок с надписью «Сомнительно»! Компания? Сомнительная. Идея? Сомнительная. Предприятие? Сомнительное? Послушайте сами, мне рассказывают о том, что придётся иметь дело с пресловутой Тьмой, о том, что предыдущее аналогичное мероприятие ничем хорошим не кончилось, но почему-то уверяют, что я найду успокоение и чуть ли не верх блаженства, просто… спустившись в подземелья и… что-то сделав. Я даже не знал, что. Как вам? Сомнительно, сэр? И я был того же мнения…