Страница 17 из 112
Дерья сжала зубы и молчаливо последовала за Стелланом.
Сама виновата. Знала о Прочтении, но отправилась на прогулку с королевской фавориткой. Хотя, это того стоило. Айлин поведала о древе и стихиях и пролила свет на туманные истины Карвахена. Жемчуг, жизнь. Звучит пафосно и нелепо. Сам монарх признал, что у Саши не было дара, но всё равно потребовал «достать с неба звезду».
– Впредь, если захотите приблизиться к вратам, то предупреждайте заранее, – не обернувшись, произнёс близнец Его величества, – комиссар тайной канцелярии подумал, что вы сбежали, и едва не отправил солдат.
– Спасибо, – прошептала Глебова.
– Не за что.
Садовница глядела спасителю в спину. Колючий и отстранённый, находящий спокойствие в уединении; наверное, только такие выживают в этом мире. Избегают лишних переживаний, прячут эмоции глубоко в себе и свысока взирают на остальных. Без привязанностей, без болевых точек, куда бы ударил или надавил враг, – только ясный разум, подчинённый законам логики.
И хладнокровие. Едва ли Саша понимала, когда Стеллан злится или скучает. То ли сердится на Глебову из-за пробела в знаниях о Карвахене, то ли сожалеет о потерянном времени, то ли вовсе думает о своём. Не издевается – на том спасибо.
Стражи искоса глядели на грязный комбинезон, но пропускали садовницу без проверки.
В приёмной сиятельный Растан орд Стасгард диктовал секретарю послание.
– …и подготовить к моему приезду. Почему так долго? – последнее предназначалось Саше, – мой день расписан по минутам, в отличие от вашего. На первый раз прощу, на второй – будете строго наказаны. Усвоили?
– Да, – она поклонилась, – простите.
– Что за вид? В саду ходите, как угодно: в грязном тряпье, ночной сорочке или голышом, – усмехнулся монарх, – но во дворец надевайте парадную форму. И помойтесь, я отсюда чувствую запах травы и удобрений.
– Виновата.
Его величество кивнул:
– Принимаю извинения. Я наслышан о приключениях в Архаре, – он улыбался, – но хочу увидеть сам, как это случилось. Алессе, подойдите ко мне.
Саша сглотнула ком в горле. Снова. И, судя по настроению, церемониться король не станет. Танец среди звёзд? Пытка молниями!
– Не стоит этого делать.
В немом изумлении последняя Васперити повернулась к Стеллану.
– Почему? – Растан приподнял бровь.
– Разум дерьи повреждён. Прочтение сведёт её с ума.
– Я не намерен отказываться от задуманного.
– Она не сможет вырастить древо, – сухо произнёс младший Стасгард, – прошу вас подождать неделю, иначе Алессе угодит к лекарям.
В волосах Его величества искрили крохотные молнии, выдавая злость: никогда прежде младший не осмеливался сказать слова против. Исполнял приказы и смиренно терпел наказания, когда ошибался. Но сегодня!
– Давно ты встал на защиту рода предателей? – монарх сжал цепи, на которой висела пластина, – ещё скажи, что беспокоишься за полукровку.
– Слияние погубит рассудок.
– Перечишь? Откуда…
В дверь постучали.
– Кто ещё? – щелчком пальцев король распахнул створки. Вспышки погасли, будто венценосный близнец взял чувства под контроль.
– Простите, Ваше величество, – прислужник рухнул на колени, – вы просили сообщить, когда во дворец прибудет верховный кайхал.
– Тен Хемсворт здесь?
– Пьёт чай в малой гостиной.
– Пусть немедленно идёт в приёмную.
Посыльный торопливо скрылся в коридоре.
– Подожду, что скажет Ильхан, – Растан смотрел на Сашу, точно изучающий предметы старины антиквар на блошином рынке, – а с тобой мы ещё поговорим, обстоятельно поговорим, – он покосился на брата.
Глебова чувствовала, как по спине течёт пот. Неужели угроза Прочтения миновала? Но радоваться рано. Вдруг загадочный каорри, которого вот-вот приведёт слуга, придумает что-то более ужасное? Все, кем восторгался король, казались дерье волками в овечьей шкуре. Внешне благородны, а внутри – изъедены червями зависти и тщеславия.
И следовало бы поблагодарить младшего Стасгарда. Единственного, кто не желал зла садовнице. Он не шёл на поводу собственных желаний, а думал о ближнем, пусть ради блага короны.
– Приветствую, Ваше величество.
В комнату вошёл высокий мужчина, одетый в тёмно-синюю мантию. Русые, с проседью, волосы поддерживал обруч, сплетённый из трёх сапфировых колец; в уголках глаз залегали морщины. Правую щеку пересекал тонкий шрам, будто след удара ножом, и исчезал за ухом.