Страница 14 из 112
– В комиссариате я раскусил обман и поспешил в сад. Полагаю, Зеран связан и лежит в деннике.
– Вдруг его…
– Убили? Сомневаюсь. Мятежникам он не интересен.
– Как и я. Они убедились, что я бесполезна.
Теперь-то Сашу оставят в покое. Сопротивление узнало, что она пуста, и не тронет. Скорее бы запереться во флигеле! Рухнуть на покрывало и уснуть! Глубоко-глубоко, чтобы забыть о нападении и увидеть маму. Помощница бухгалтера как никогда нуждалась в добром слове, капле поддержки и понимания!
– Я не могу привести вас во дворец.
Ответ младшего Стасгарда ударил сильнее дубинки стражей.
– Почему?
– Во время Прочтения жертве можно внушить всё, что угодно. Узнать мысли и оставить приказ, – холодно пояснил спаситель, – вы опасны для моего брата.
– И… что?
– Я должен Прочесть вас.
Садовницу бросило в холод:
– Нет!
– Иначе сопровожу в камеру и оставлю до выяснения полных обстоятельств нападения.
– Хорошо!
– В заключении вы долго не проживёте.
– Какая разница? Вы ломаете мой рассудок! Ломаете меня! Это дикая боль! После пытки я не помню себя и становлюсь жалким подобием человека! Те каорри сказали, что я не знаю и половины правды и абсолютно бесполезна! Дерево я не выращу, домой не вернусь, так лучше сохраню себя и умру в камере!
Глебову душили рыдания. Везде чужая и бесправная! Ещё чуть-чуть, и она сломается подобно соломинке и утонет в водовороте невзгод! Уже сломалась…
– Саша.
Услышав родное имя, последняя Васперити против воли посмотрела на Стеллана и замерла. Переменчивый камень, опал. Перламутровые блики скользили по граням радуги и кружили в хороводе. Дерья словно танцевала в сиянии падающих звёзд и только глубоко внутри чувствовала лёгкое прикосновение, словно кто-то держал за руку и поглаживал пальцы.
– Ваше сознание свободно от внушений.
Морок растворился.
Взору предстала беседка. Безмятежно трепетали на ветру покрывала, блестели осколки графина. Рядом на коленях сидел близнец Его величества.
– Пойдёмте.
– А заговорщик? – она покосилась на оглушённого каорри.
– Не пропадёт.
В глубине сада возвышался особняк. Два этажа венчал купол из белого камня, на портике перед входом серебрился высеченный журавль в короне из лотосов – фамильная птица хозяев сада, не иначе.