Страница 3 из 85
После этого мы довольно тепло распрощались, к моей большой радости, что хоть целым и здоровым покидаю его виллу. Но тот факт, что не видать мне отпуска как своих ушей, пока не найду такие же горшки, приводило меня в тоскливое уныние. Не хотелось даже думать, что меня ждёт в случае неудачи, но было любопытно, отправлялся в этот чёртов Танаис кто то до меня, и что же с ним сталось?
После весьма поспешных сборов, суеты с подборкой подходящих экипажей, конфискацией нужных кораблей, погрузки на них всех товаров и припасов, которые только смогли найти на разграбленных мародёрами складах, многих недель плавания со штормами и полными штилями, наша компания в конце концов приближалась к Танаису. Мы шли по морю, рассекая острым носом биремы мутные набегающие волны, под крики наглых, жирных любопытных чаек, а также скрипы вёсел кряхтящих от натуги гребцов.
Возможность поживиться на складах Пирея дала мне возможность переодеть команды кораблей, избавив их от рабских лохмотьев. Кроме того я скупил массу съестных припасов и вин в портовых тавернах, расплатившись за них векселами военной администрации, и с предвкушением представлял рожи заплывших жиром казначеев, когда им доставят мои расписки.
Я пообещал грекам по окончании экспедиции вольную и по серебряной монете подъёмных, так что моряки добросовестно трудились ради общего успеха. Ещё перед отплытием я выбил из военных казначеев жалованье вверенных мне солдат, за что отряд сопровождающих легионеров и их центурион Марий были мне искренне признательны, успев не только покутить с красавицами в портовых тавернах , но и переслать на родину часть денег с подарками.
Я тоже отправил матери и брату с сёстрами на латифундию под Капуей несколько предметов изящной греческой мебели, дюжину предметов серебряной посуды с рулонами яркой ткани. Искренне надеясь что им всё это очень понравиться.
На кораблях царила чистота и строгая дисциплина. Я всячески поощрял расторопных и был безжалостен к нерадивым: первое замечание - порка, второе - за борт. Все мы качаясь на волнах, с надеждой смотрели в будущее, готовые с честью преодолеть грядущие испытания, а сравнительно хорошая еда, на много лучше той сытной вязкой жижи, которой кормят в легионе, и хорошее вино, довольно эффективно развевало тоскливое уныние.
Утренняя прохлада сменилась полуденным зноем. Солнце игриво искрясь множеством бликов отражалось в набегающих волнах. На горизонте, среди бескрайней морской глади, появилась тёмная точка, при приближении плавно принимающая очертания большой рыбацкой лодки. Люди на лодке снялись с якоря и направились к нам. За стадий (180 метров) до нашей биремы лучник с лодки пустил в нас стрелу, со свистом воткнувшуюся в мачту на локоть выше головы Квинта Мария.
Оценив искусство лучника, и с досадой понимая что нас занесло туда где часто стреляют и редко промахиваются, мы прочли записку, прикреплённую к стреле: "Бросьте якорь. Впереди мели. К вам поднимется кормчий. Он проводит вас в порт". В скором времени, чётко следуя моим указаниям, наш караван судов выстроился в линию, и остановился в ожидании гостей. Солдаты быстро поправив броню и оружие, торжественно замерли на палубе, приняв бравый вид разудалых вояк.
С подплывшей лодки на палубу поднялся загорелый молодой бородатый и не стриженный худосочный грек среднего роста в хитоне, варварских кожаных штанах и мягких сапогах. Грек представился Прокопом, от него резко пахло вяленой рыбой и кислым вином. Прокоп должен был убедиться что что у нас на борту нет испорченных товаров и больных, перед тем как проводить к пристани Танаиса.
Ему поднесли большую чашу хорошего критского вина и поднос с финиками, я же стал изучать пергамент на греческом, подтверждающий полномочия нашего гостя. Прокоп большими глотками с удовольствием выпил вина, попробовал финик, и пару добрых жменей фиников засунув себе за пазуху. Позвав своих товарищей с лодки он помчался осматривать наш корабль. На борт поднялись ещё один грек и коренастый рыжеволосый скиф - лучник в короткой кожаной куртке с длинными рукавами и таких же как у Прокопа штанах и сапогах. Они также с удовольствием угостились вином и финиками.
Скиф в смущении поглядывая на меня и солдат что то спросил у грека. Тот с усмешкой успокоил товарища. - У нас не принято брить лицо, мой друг подумал что вы - дети, и поинтересовался, какого размера вы будете когда вырастите.- объяснил нам смущение варвара грек, чем нас весьма позабавил. В оставленной нашими гостями лодке лежало около ведра свежевыловленой рыбы, которую они до нашего появления чистили и пересыпали солью, небольшая сеть и несколько глиняных горшков.
Осмотрев бирему Прокоп отправился на торговые корабли, вернувшись, сказал что всё в порядке и став у рулевого весла, скомандовал малый вперёд. Бирема резко тронулась и обходя мели двинулась к Танаису.
Спутники Прокопа спустились обратно в лодку и тут же в глиняном горшке запалили костёр с белёсым дымом. На мой вопрос всё ли нормально, Прокоп ответил, что это всего лишь сигнал городской страже о нашем прибытии.
Сперва изза линии горизонта появились смутные очертания городских крепостных стен, затем очертания береговой линии. По мере приближения нашему взору открывалась удивительная картина. Длинный, выступающий на стадий (180 метров) в море сложенный из крупных серых брёвен, щедро покрытый свежей соломой деревянный причал, шириной 6 пасов (9метров). У причала качались на волнах один греческий видавший виды торговый корабль и четыре рыбацких лодки. От причала к городу, между фиуктовыми деревьями и кустарниками, тянулась усыпанная соломой дорога.