Создатели

В дверном проеме стоял Путешественник, хотя для Кости он по-прежнему был Гасителем Фонарей. От его одежды, заляпанной кровью, разило запахом пота и хозяйственного мыла. И пока мужчина стоял в ожидании хоть какой-нибудь реакции, Костя пытался прийти в себя. Голова трещала, а в горле пересохло. Но это точно не было сном, весь его организм кричал, что случившееся произошло наяву.

– Нашел время спать! – Путешественник зло хлопнул дверью и ушел.

Тогда Костя еще раз осмотрел комнату. Королевы не было, как и разлетевшихся на полу листов. Место на диване рядом с ним еще хранило ее тепло, но сама девушка исчезла. Парень вскочил и посмотрел за плотными занавесями, что вечно зашторены, но и там никого не было. Костя встряхнул голову, приводя мысли в порядок, и решил вернуться к Лоти. В отличие от Королевы девочка никуда не могла исчезнуть и ей требовалась помощь.

По полу из прихожей на кухню тянулась дорожка из густых капель крови. Нога уже была перебинтована к этому моменту, и Лоти убирала бутылку водки обратно в холодильник. Когда он вошел, рыжеволосая девочка с укоризной посмотрела на Костю.

– Я не спал, – предупреждая реплику Путешественника, вставил Костя, – а потерял сознание.

– Какие мы нежные, – ухмыльнулся мужчина.

– Лоти, ты как?

– Нормально, – сухо ответила девочка, набирая в чайник воду.

– А ты не оставляла для меня новый черновик в кабинете? – решил спросить Костя, чтобы подтвердить свои догадки.

– Нет, – протянула Лоти, обеспокоенно посмотрев на парня, – Старик еще не успел написать ничего нового, насколько я знаю.

– Что будем делать? – встрял Путешественник. – У нас тут мир взбесился, если вы не заметили. Еще немного и охота будет объявлена и на меня.

– Думаешь, мир объявил на меня охоту? – Костя достал чашки и ложки из кухонного шкафчика.

– А как это еще назвать? Люди, конечно, не толпятся у твоих окон, – он выглянул, посмотреть, что творится у дома, – но думаю, не стоит выходить на улицу.

– Как теперь это остановить?

– Что ты на меня смотришь, я не создатель, могу предложить только бежать.

– Но как, ты, конечно же, не знаешь! – развел руками Костя.

Лоти молча накрывала на стол, прихрамывая на правую ногу. Поверх потрепанной скатерти уже стояла вазочка с айвовым вареньем и заварочный чайник. Костя сел у окна на свое место, потеснив Путешественника.

– Я как раз таки знаю, – взорвался мужчина, – только идею никак не могу найти.

– Мне кажется, мир еще можно восстановить, – тихо сказала Лоти, – Старик что-нибудь придумает.

– На этом все, уже ничего не вернешь. Миром завладел хаос, – Костя смотрел в окно и не видел киоска с цветами, хотя было уже почти десять утра. И если сейчас придет человек в розовом галстуке, что он будет делать? Если, конечно, он вообще придет.

Казалось бы, какое незначительное происшествие – для прохожих, для играющих на улице детей, для «домашних» женщин, которые проводят дни за окнами бульварных домов –  цветочница не вышла на работу, ничего для людей не изменилось. Но какое же это ужасное потрясение для мира, он сломлен, а для сюжета бедная девушка, играющая роль цветочницы, забыта и стерта со страниц. Хаос не обратим, а это значит, что цветочница уже никогда не вернется на эту улицу и не узнает, что в нее влюблен неказистый человек в розовом галстуке. Более того, хаос является нарастающей стихией, которая в итоге убьет мир, питаясь его идеями.

Костя, как создатель, видел этот переломный момент, эту грань невозврата. И ему становилось жутко от осознания неизбежной гибели этого почти идеального мира. Он отвернулся от окна, скользя взглядом по выцветшей желтой занавесочке, круглым часам на стене, жужжащему холодильнику. На личике десятилетней девочки читалось беспокойство, но не паническое, а взвешенное, как у собранных взрослых людей. «Что хаос сделает с ней? Насколько жестоким он может оказаться? Лоти – стержень, она – основная идея, если сломить ее, то рухнет весь сюжет, – мысли копошились у Кости в голове. – Где же Старик? Он один знает, как бороться с хаосом, как его замедлить или, быть может, от него спастись».

На столе в вазочке заветривалось айвовое варенье, которое так любила Лоти. Костя вспомнил, как девочка намазывала его на хлеб в день их знакомства. А ведь совсем скоро вазочка вместе с этим вареньем рассыплется в пыль.

– Еще немного, и идеи посыплются сами собой, – заговорил Путешественник, – тогда нам удастся сбежать, – мужчина угрюмо посмотрел на рыжеволосую девочку, будто был в чем-то перед ней виноват, – но ты не сможешь сбежать из собственного мира.