Создатели

В город девушка с собакой вернулась в сумерках, когда на улицах уже не встретишь ни единой души. В этих районах не действовал комендантский час, но все жители, даже те, у которых не было домов, знали, что лучше лишний раз не появляться на улице ночью.

Электричества не было во многих домах, не говоря уже о дорожном освещении. Поэтому кварталы затягивала мгла, позволяя бетонным столбам, асфальту и бордюрам с ободранной светоотражающей пленкой излучать серое свечение.

– Знаешь, – обратилась Нона к овчарке, – а ведь она до сих пор на меня злится. Но это ничего, раньше Райка и вовсе впадала в бешенство, обвиняя меня в смерти родителей.

Ударил мороз, поэтому девушка ежилась на ветру, а изо рта шел пар. Но ветер на время успокоился, и Нона не ругала себя за позабытую шапку. Правда, уши все равно покалывало, а нос и щеки предательски краснели. И по-хорошему не хватало только снега, но не черного, а белого, как в детстве.

– Может, тот пляж все и разрушил? Как думаешь? – на ходу девушка нагнулась потрепать собаку за ухом. – Мы не могли поделить место под солнцем, представляешь, а ведь этого места было завались. Это же пустой пляж! Мы хлестали друг друга по щекам и кричали, что было мочи, – Нона расхохоталась посреди ночной тишины.

Пес не спеша шел рядом и молчал, лишь изредка поднимая голову на новую хозяйку, когда к нему обращались. Раньше Ноне казалось, что эта собака тоже не от мира сего, как и она сама. Но Химик, по его словам, не замечал никаких странностей. А сейчас Нона с полной уверенностью могла сказать, что нашла родственную душу. Девушка улыбнулась, ведь собака всего-навсего слушала ее и не перебивала.

– Маму это расстроило. Она и так с трудом принимала нас с Райкой вместе, и вечно уставала от бестолковых переживаний. И тогда, не в силах больше нас терпеть, мама сослалась на головную боль, и родители поехали домой… без нас. С тех пор Райка убеждена: не будь меня, все родные остались бы в живых, и не было бы того, кто создает ей одни проблемы и приносит несчастье.

Нона остановилась, услышав гул мотора. Из-за разрушенного кирпичного здания почты появился небольшой грузовик с открытым кузовом. Девушка поспешила спрятаться в закуток, который укроет их тенью. Она не ошиблась, в кузове сидели два человека в длинных порванных балахонах, они напомнили ей бездомных. К медленно ехавшему грузовику были примотаны факелы, которые освещали большую часть улицы. Они проехали мимо Ноны с овчаркой и остановились еще до поворота на соседнюю улицу.

Двое в балахонах спрыгнули на проезжую часть, рыская по углам с налобными фонариками. В руках они держали биты и что-то, напоминающее ружья. Мужчины в балахонах остановились у одного из таких же закутков, в котором пряталась Нона. Кажется, там кто-то лежал – девушка заметила это, когда проходила тот участок. И в этот момент Нона поняла, кем были эти люди. «Собиратели», – ужасная догадка пронзила мозг.

– Вы что творите, я еще жив! – раздался крик.

– Поздно, мужик, поздно, – его затащили в кузов, оглушив по затылку прикладом.

Грузовик тронулся, двое «собирателей» с битами и ружьями тащились сзади, освещая окрестности в поисках трупов. Нона спряталась поглубже в тень, этот участок, на ее счастье, был проигнорирован. Никогда раньше она не встречала «собирателей», лишь слышала городские байки. Умерших давно не хоронили, раньше их кремировали, а с тех пор, как отключили городское снабжение, умерших просто начали выкидывать на улицу. Трупы выносили по ночам и оставляли на тротуарах или в парках на скамьях. А наутро весь город уже бывал очищен. Этим занималась группа людей, нанимаемая городским управлением. Люди их прозвали «собирателями». И вот уже нет никакого правительства и городского управления, а «собиратели» остались, видимо, спонсируемые кем-то еще. Нона не верила, что можно собирать трупы по улицам из альтруистических соображений.

Люди в балахонах завернули за угол, что позволило Ноне выйти из укрытия. «Тот бедолага был жив, почему они его забрали?» – Нона перешла улицу и последовала за грузовиком, пес побежал следом. Не в ее силах было спасти того человека, но разгоревшееся любопытство стало терзать девушку.

Скрываться оказалось сложно, особенно когда грузовик останавливался и «собиратели» выходили на охоту. Нону спасало лишь то, что люди в балахонах не возвращались обратно. Собака тоже вела себя примерно, будто специально натасканная для слежки.

Идти пришлось далеко, и ноги болезненно ныли в тесной обуви. Но ни разу Нона не подумала повернуть обратно. Их путь закончился у заброшенного рыбоперерабатывающего завода на окраине города. Территория охранялась, и Нона не рискнула шмыгнуть за грузовиком через шлагбаум.

Люди в балахонах и грудой живых и неживых тел в кузове скрылись за забором. Девушка осмотрелась по сторонам, и, остановив взгляд на пожарной лестнице соседнего здания, подпрыгнула, ухватившись за металлическую перекладину. Овчарке она велела спрятаться и ждать ее возвращения.

Дорога на крышу выдалась непростой и довольно опасной. Последние этажи пришлось преодолевать по водосточным трубам, так как крепления пожарной лестницы здесь оторвало ветром.

На крыше невысотного административного здания ей открылся превосходный вид на территорию завода, который не был таким уж заброшенным. Нона достала из рюкзака бинокль и приложила окуляры к глазам, настраиваясь на суматоху вокруг подъехавшего грузовика. «И чего мы не оставили тело Химика на улице? – задумалась девушка. – Раньше ведь велся учет телам, а убийства расследовались, но, видимо, сейчас все иначе, – Нона перевела оптическую точку на поточную линию какого-то производства, – всем наплевать на живых и неживых».