Страница 73 из 170
-Что-то мы не в ту степь ушли. Расскажи мне про книгу, - вновь обратилась к Лукерье.
-ПомятнОй Письмовник, - поправила охоронница, - исходит ишо от первОй Слагалицы. Навыки скоплены в нем для потреб младой девы.
-Так дай почитать!
-Ох, хозяюшка, я и сама мекаю, что отдать его тебе надобно, да боязно.
-А чего ты боишься?
-Как ведать, что станется, коли супротив закону попереть? Особливо ежели ли ты поверку не сдюжаешь.
-Ты говорила, что если я Дара лишусь, вы и так сгинете.
-Пужала я… - призналась, - не сгинем мы, започинем токмо. До наступной Слагалицы.
-Понятно… Но книгу дашь? Почему?
-Положение твое иное. Не случалось исчо, кабы у Слагалицы в суженых аж две силы природние завелись. Опасаюсь оказий. Особливые дела потребують особливых деяний.
-Ты про то, что лесник и водник в женихах?
-Про них, про кого исчо? Тревожно мне.
-А что такого?
-Ну гляди. Ежели ты выберешь одного - второй опечалится! А огорченный нелюдь, то тебе не простой мужик, бражничать с горя не кинется. Поди пойми, чаво творить станет? А силушка сия, природняя, могучая. Беды большой опасаюсь я, хозяюшка. НужнО тебе наставление прародительниц. Не ведаю, как по-иному.
-Хм. Так расписала, аж мне страшно стало, - пролепетала Степка.
-А то…
-Так давай Письмовник, чего ждешь?
-Исчо баять буду! – ответила строго Лукерья, - дабы ты уразумела, не можно теперича тебе спасовать. Надобно сдюжать, хозяюшка, надобно! Не единая твоя силушка на кону, а и доля наша, охоронья.
-Я понимаю, думаешь нет? – Степанида принялась мерить кухню шагами, бегая от окна к печке, - и тоже боюсь! Меньше всего хочу вам неприятностей, вы мне родные теперь! – в ответ почувствовала ласковое прикосновение Крапивки, - а может мне от сил отказаться? Тогда женихи между собой не поссорятся, так как делить станет некого.
-Не можна. По доброй воле не отступишься. Токмо ежели имеется наступница. У тебя имеется? Не имеется.
-Плохо дело, - Степанида застыла посреди комнаты, задумавшись, что же ей делать? Все оказалось куда сложнее, чем представлялось ранее. Вспомнила, как ее в жар кидало от прикосновений медведя и страсть, как хотелось довести дело до конца. Повезло тогда, что Матильда явилась. А во второй раз водяник медведя сбил. Степка осознавала, что сама бы не остановилась. Что, если в следующий раз никто не придет и не перебьет? Одно дело самой опарафиниться, а другое – подвести охоронников. А потом, как же быть с душами одинокими, кто им поможет, если Степка до финиша не дойдет? - и почему испытание такое сложное, а? Лучше бы велели с парашютом прыгнуть, или с акулами поплавать! – сказала горько.
-Поверка завсегдась на самом тяжком зиждется, - сумничала Лукерья, - состязание с плотью! Вот так-то…
-Я справлюсь, Лукерья! – заявила Степанида, глубоко вздохнув и сказав решительно, - справлюсь! Костьми лягу – справлюсь!
-На четыре кости возляжешься – захихикала охоронница.
-Не смейся! Я серьезно, я смогу! Давай книгу!
-Письмовник!
-Давай Письмовник! Ты хотела, чтоб я осознала, и я осознала! Другого пути все равно нет.
«Не красна книга письмом, красна умом»
После долгой тишины, когда Лукерья предавалась последним сомнениям, стол в кухне вдруг подпрыгнул и на нем очутился толстый потрепанный фолиант, пылью припорошенный.
Степанида подкралась к нему, села на резной табурет, да только прикоснуться не решилась, разглядывала. Обычная книжица без названия и автора. Коричневая линялая обложка, желтые листки.
-Не гляди, что палитурка неприметная, - подала голос Лукерья, - про то, ценности великой.
-А я и не гляжу на потрепанность, - шепотом, - благоговею…
-Эт верно…
-Что, уже можно брать и читать? Или как?
-Чатай…
Вспотевшими от волнения руками Степанида взялась за обложку и медленно открыла. Шутка ли, знания сотен Слагалиц перед ней, как не оробеть от такого?
Вот только никаких надписей на первой странице не оказалось. А так же на второй, третьей и так дальше.