Страница 53 из 103
После обеда на нас будто наложили проклятие. А я ведь чувствовала, что что-то такое будет!
Началось всё с того, что внезапно внутри экипажа перестало работать заклинание тепла. За какие-то несколько минут воздух стал холодным, сидения – ледяными, а дыхание – паровым.
Извозчик был слабым магом и ничем помочь не мог. Бернард я не позволила тратить силы на такое длительное поддержание приемлемой температуры (к концу пути он бы лишился всех сил). А я... я пробовала наложить заклинание, но у меня почему-то не получалось. То ли от холода тряслись руки, то ли здесь было что-то большее.
Все инстинкты боевого мага вопили быть настороже.
И то, о чем я старалась не думать так долго (то, что мы с Бернардом здесь одни, вдвоем, наедине), вдруг сыграло с нами обоими злую шутку.
– Нужно продержаться до следующей остановки. А там найдем помощь. Вот только я не могу смотреть, как вы вся дрожите, даже кутаясь в свою шубку. Идите сюда, – проговорил Бернард, распахивая объятия.
Я с сомнением окинула взглядом эту картину и осталась на месте.
Слишком провокационно.
Юноша тяжело вздохнул.
– Ну же, я не кусаюсь. Не верю, что это так уж противно – обнять меня. Думаю, вам будет даже приятно.
– Этого-то я и опасаюсь, – пробормотала я под нос, всё же пересаживаясь на соседнее сидение.
Прямо в руки своему ученику.
Почти сразу стало тепло и спокойно. Я чувствовала себя в безопасности, защищенной. А у Бернарда оказалось очень крепкое надежное плечо.
Только одно из ушек его пушистое шапки постоянно лезло в глаза, но я не жаловалась.
– Вот видите. Небо не содрогнулось, и молния божественного гнева его не прочертила, – веселился мистер Мэлори, проведя по моим рукам туда–сюда, давая дополнительное тепло.
– Не богохульствуйте, Бернард. И... спасибо. Я согрелась, – неохотно призналась я.
Юноша довольно хмыкнул, но чуть позже серьезно спросил:
– Вам тоже, кажется, что это всё странно или я стал параноиком? Неужели мне уже за каждым поворотом грезится дорогой отчим?!
– Не знаю, но это всё действительно странно. Будьте готовы, что через несколько часов вновь что-нибудь случиться. А потом снова и снова. Либо Боги действительно не хотят, чтобы мы вместе, только вдвоем, ехали во дворец, либо это и, правда, происки Катмора. А может, в конце концов, просто случайность.
После паузы Бернард вдруг осторожно спросил:
– Вы скучаете по старой работе?
– Немного. Но мне нужен был перерыв. Я всё же чуть-чуть устала, – грустно улыбнувшись, призналась я.
– Вы собираетесь вернуться в столицу? Во дворец? Покинуть школу?
Поразительная проницательность. Одно из многих качеств, что меня восхищают в моем собеседнике.
– Возможно. Но вас это не должно волновать. Скоро и вы покинете ВШМН.
– Я не хочу учиться следующий семестр без вас. И после выпускного... В школе или где-либо ещё... Не хочу без вас, – упрямо отрезал Бернард.
Я застыла. Слишком невозможным был этот разговор.
– К сожалению, многое в жизни приходиться делать вопреки своему желанию, – хмыкнула я, пользуясь случаем, уткнувшись Бернарду в шею.
Как бы там ни было, сейчас мне было бесконечно уютно.
– Я докажу вам, мисс Нейл, что у нас есть шанс, – шепотом пробормотал мне в волосы юноша в ответ.
Вздохнув, я сонно наблюдала за тем, как наш экипаж въехал в какой-то лес. Деревья становились всё плотнее, сугробы – всё выше.
– Не люблю зиму. То ли дело лето, – заметил Бернард, проследив за моим взглядом.
– А я люблю осень. Дождь, красное с золотом, покой, – ответила я легко, и тут же напряглась.
Мы с Бернардом ещё даже до Королевского дворца не добрались, а уже так сблизились. Говорили о личных предпочтениях, обнимались и смеялись...
Опасно, невозможно... Но... мне хотелось всего этого. И я не удержалась от просьбы. Как я самой себе пообещала – последней, в этот насыщенный день.
– Расскажите ещё что-нибудь о себе. А то обо мне вы знаете уже намного больше, чем я о вас. Как вы жили все эти годы с Катмором? И до него?
Молодой человек задумчиво хмыкнул, накрутив мой, один из выбившихся из прически, локон, на палец.
– Мне всегда было всё интересно. Но с людьми было сходиться тяжело. Я часто пропадал в лаборатории папы, наблюдая за его экспериментами. Мама... Она была истинной аристократкой, обожающей манеры. По крайней мере, с виду. На деле – мягкая и хрупкая, она часто принимала не правильные решения. Тот же брак с Катмором. Впрочем, она всегда хотела как лучше для папы и меня. А после смерти мамы... С Катмором мы соблюдали холодную дистанцию. Тихая ненависть против насмешливой иронии и бесконечного самодовольства. ВШМН стала спасением.
– Когда вы начали писать стихи? – тихо спросила я, побуждая собеседника продолжить.
Как же хорошо было его обнимать!
– С самого раннего возраста. Сколько себя помню. Всё время забрасывал всех вокруг открытками со своими детскими четверостишиями. А вы? Какой были в детстве? Так же всех поучали? – улыбнулся юноша.
Хохотнув, я кивнула.
– На самом деле, так и есть. Веселые игры сверстниц казались глупыми. Куклы?! Пфф! Иногда я играла с мальчишками – детьми слуг. Но по большей части, дружила с книгами.
– Но при дворе вы столько общались... Почему, если вы это ненавидели?
– Ну, совсем уж дикарку из меня не делайте. Да и меня часто посылали на задания, с которыми я всегда справлялась одна.
– Всё же, я уверен – кроме красоты, ума и цинизма, глубоко внутри вас, живет романтичная маленькая девочка, верящая в сказки, – решительно проговорил ученик.