Страница 13 из 30
В то место, где когда-то был мой дом,
В чудесный край на берегу морском,
Где высится сверкающий оплот. -
К нему крутая лестница ведет
С перилами из мрамора. Кругом
Тьма куполов и башен. Но пером
Живописать все это - кто рискнет?
Поверив искусителя речам,
Я вслед за ним поплыл через закат
Рекой огня вдоль золотых палат
Богов, душимых страхом по ночам.
Потом - сплошная ночь и моря плач.
Говард Лавкрафт
Резким манёвром, совершенно непредсказуемым для врагов, Наполеон стал отступать и оставлять крепости, важные точки, перевалы и леса. Они отступали быстро; русские и австрийцы гнались по следам Наполеона, но всё никак не могли настичь его. Они знали, что его армия хорошо потрёпана, и сейчас им нужно подкрепление. Коалиция это прекрасно знала, и добивать армию Корсиканца нужно было именно сейчас, одним кулаком, одним ударом.
Но русские очень ошибались. У Наполеона была ещё сильная армия, и запасные арьергарды, эшелоны молодых степных французских волков.
Армия под трёхцветным знаменем сделала резкий манёвр, и укрепилась в отличном месте. Они теперь готовились к встрече кайзеров и царя на поле брани. Силы русских и австрийцев превосходили французские, но для Наполеона это не беда. Он занял отличные вершины, места для артиллерии, приготовил и спрятал армию. Тяжёлые пушки и мортиры, лёгкие и шестнадцатифунтовые орудия дожидался своего часа. Порох в их толстых брюхах просил искры, а винтовки ждали громкого возгласа: «Огонь».
Наполеон сидел на лошади, в своей шляпе, всматриваясь в подзорную трубу. Он долго и без движений сидел на коне, а затем, на его лице разразилась едва заметная улыбка. Идут, - сказал он, обращаясь словно сам к себе, но и ко всем одновременно, - готовьтесь.
Солдаты стояли возбуждённые они уже соскучились по отдаче мушкетов в плечё, и запаху свежей, горячей, приправленной эйфорией и адреналином крови. Они соскучились за этим, хотя прошло меньше дня со времени последнего боя.
Монро стоял одетым в свою шинель, тёплые сапоги, с винтовкой в руках. В кобуре у него было два пистолета, которые он приобрёл как раз для дуэлей и войны. В его жилах кровь ожесточённо била, зрачки от возбуждения расширились. Хотелось драться и… драться?
Началось всё с того, что толстушки выпустили свои ядра. Они не переставали выпускать залп за залпом. Гром и рокот не стихали ещё долгое время, со свистом разрывая воздух. Солдаты же стояли и ждали своего часа. Русские и австрийцы попали в западню. Они падали под ударами Бога войны – артиллерии.
Люди Наполеона были готовы пойти в тыл и в лоб, другие ждали капитуляции и отступления проигравших, и тогда бы началось ожесточённое преследование. Но сейчас они покорно ждали. Вечно ожидание. И пришло время. Солдаты, с отточенной дисциплиной стали выпускать волну залпов из мушкетов вновь и вновь. Пороховой дым долго не уходил, и дурманил голову уже опьянённым мужчинам. Сражаться в нём было трудно, мушкеты били почти наугад, оттого это зрелище было ещё страшнее.
Монро держал винтовку прямо перед собой, крепко сжав её в свои тиски. Пальцы крепко сжимали дерево и металл, мышцы ждали импульса, а мозг выжидал. Раздалось долгожданное: «огонь!». В один момент мушкеты выпустили свои пули, положив и укутав вечным снов десятки бойцов. Ударно-кремневый замок создал искру, порох вмиг загорелся, и она с грохотом вылетела в беспросветный пороховой дым, словно в туман. Монро уверенно стоял на ногах, слушая и направляя всего себя против врага. Из дыма в ряды Наполеона полетели пули, а за ними, словно призраки из легенд, выскочили русские с австрийцами. Эти люди бежали с криками и штыками прямо в ряды французов. Монро отбил натиск первой волны, проткнув штыком наобум; он убил атаковавшего его русского. Или это был австриец; ему сейчас было всё равно кто это. Мужчина со стеклянными, холодными, как лёд глазами пал перед Монро, глотая собственную кровь, затем де Соран вытащил пистолет, и ждал нового врага. Его не было, зато пулю он метко выпустил в другого, спас тем самым жизнь своему другу, которого он, собственно, и не знал. Ещё несколько минут они дрались и стреляли, и позже первая волна атаки была отбита, ценой горы свежих трупов и галлонами молодой крови.
Пушки не утихали. Только ядро вылетало, как сразу же за ним запихивали порох, пихали ядро, факелом поджигали мелкий сахар для пушек, как ядро с грохотом вылетало. Процедуру повторяли раз за разом. Это была не сложная операция, но зато как она могла сломить дух врага! Обе стороны не жалели железных шаров, пуская их вновь и вновь, словно это была какая-то игра. С высокими ставками.
Мушкеты, пистолеты, ружья были заряжены и ждали своего момента. После второй атаки, Монро поддался на провокацию, и в ярости, со штыком в руках, выбежал со строя, прямо в лапы врага. Ему кричали, чтобы он вернулся, но он никого не слышал, пока сам не понял, что он делает. Его оттащили за руки обратно, и он одумался. Он был так близко к смерти, как никогда ранее. Ещё бы миг – и его бы не стало. Но ему стало и обидно то, что он остался жив.
Они отбивали волну за волной превосходящего числом противника, и смогли в один момент перенять инициативу в свои руки. Теперь они заходили в тыл врагу, добивая его; этот бой – настоящий французский триумф.
Это был Аустерлиц.
Русские отступали по тонкому льду озёр, но ядра проламывали холодную корку замёрзшей воды, и быстро Ньёрд забирал свои жертвоприношения. Они тонули десятками, зрелище явно не для слабонервных, но французы тешились тому, как малые дети, при виде драки своих друзей.
Один русский шустро бежал, уклоняясь от пуль, ядер, открытых участков воды, ловко скользя по льду. Люди перед ним в спешке попадались в ловушки холодной воды, и забирали свою дань боги. Русский дал резкий поворот влево, увернувшись от ядра. Оббежал он и лёд в трещинах, но, подбежав почти до берега, он не успел увернуться от мортирного ядра. Оно приземлилось в пяти шагах от него; он упал, лёд наклонился, и он съехал прямо в воду, теряясь в жалких попытках схватиться за лёд. Он скрылся с глаз. Пропал. Вода потянула его ко дну. Монро изумился такому кошмару, и на момент застыл в испуге. Он тихонько про себя шептал: «давай, давай, появись же, друг». Из воды появилась грубая мужская рука крестьянина. Монро неистово обрадовался, и, не слушая приказов офицеров, рванул к русскому. Он бежал по треснувшему льду, но собственный вес позволял играть в такую пляску со смертью. Мчался он под громкие залпы тяжёлых орудий, сам не понимая того, что он делает. Он добежал, бросил мушкет, и схватил русского за руку. Только сейчас он увидел его пышные усы, которые медленно покрывались кристалликами льда, и стеклянные тёмно-синие глаза, полные испуга. На вид ему было около сорока лет.