№3

корявейшим клювом, сырым,

охотником сытым и лучшим

глотаешь их меленький дым.

А после над всем хороводишь

поветрием хладным, сухим.

Когда в безызвестье проводишь,

возьмёшься за новых других…

Ма-Шик

С оттенком мёда, облепихи,

со вкусом их её уста.

И взор играющий, то тихий.

Тепла, до радостей проста.

На ощупь складная, объятна,

как точный пазл средь частей

чужих и ярких, непонятных.

Покоя бухта средь страстей,

где кораблю удобно, сыто,

где нет иных барж, якорей.

Волшебной аурой покрыта

средь пыльных зданий и аллей.

Всежильно, думно тяготенье,

касаньям жаждимый магнит -

она. Цветной владеет тенью.

Ей каждый мир и взор открыт.

И мастера пред ней приклонны.

Шарм совокупного добра.

В ней ласк невидимые тонны!

Она со мной! Ура! Ура! Ура! Ура!

Просвириной Маше

Изгнанец

Шары терракотовых ламп

богатство убранств именуют.

Там стили экспрессии, вамп

сюжеты всех стен знаменуют.

Резные столешницы в ряд.

И каждый узор тут полачен.

Златистый с изнанки наряд.

Начёсаны шерсти собачьи

и кудри, стога париков

хозяйских, до самых каёмок

и зрелых, младых, стариков

в быту и на лоне приёмов.

Лишь я залохмачен и сер,

никчёмный, голодный, облезлый.

В том замке я был первый сэр.

Средь лет я царил, до болезни…

Ах, нотки открывшихся вин

и запах роскошных красавиц

доносятся меж половин

забора, где я, как плюгавец,

какому назад нет пути,

какому лишь память осталась:

балы, кружева, мод суды, -

бедняге забытому малость…

Кавказский пленник

Влетевшая пуля остудит,

центруя мишень, юный пах.

В расстрельную кучу прибудет

измученный пленом в горах.

К опоре на миг пригвоздила,

и резко отправила в спуск.

И машут кистенем-кадилом.

Я в своре неблизких – Иисус.

И смерть одинаково срежет -

смиренный, несущийся ль в бег.

Присягу, медалистый скрежет

навек аннулирует снег.

Животно в угаре семейство.

Молящих и плачущих бал.

Пусть будет последним злодейство!

Пусть буду последним, кто пал!

Толерантность

Он гейист, томлённый,

манерен, смешон.

Но мир испошлённый

не ведает шок.

Он примет синь волка,

тип белых ворон,

пузатых, ермолку,

и третий пол, тон;

слог против не скажет

глупцу испокон,

любой грех отмажет.

В душе силикон

и язвы всей злобы

уж мир не дивят,

и розовость пробы

девчонок, ребят,

пришитые стержни

и ввёрнутость вульв,

ленивые лежни,

бездарности букв,

умы маломозглых,

и скудость людей,

и козни, скабрёзность,

и племя бл*дей,

угарных, и маркость,

и нервенность, лёд…

Мир примет всю пакость,

какая придёт…

Космичность

Толчок, и целый мир шатнулся,

и схлопнул точку до нуля.

До тьмы свечение свернулось,

ничто для бытности суля.

Листва – до почки, до песчинки -

Земля, до точечности – шар,

и насекомье – до личинки,

до искры – пламя и пожар

свелись, до капли – океаны.

Хребет всегористый скручён

до нитки, стал невеликанным.