Циклопы

-  Не знаю я, майор. Мы живем… Мы жили врозь. Но челюсть я вчера Роману свернул.

«Лев Константиныч!! – заорал внутри Завьялов. – Ты что, с ума сошел?!»

«Заткнись, Борис. Нонна здесь вчера орала, соседи могли машину видеть. Наврем в малом, не поверят в большом. Знаешь, как современная криминалистика работает – следы моего ДНК найдут на челюсти внука».

-  Вы? – удивленно задрал брови Валентин Семенович. – За что?

-  Да было дело, - вздохнул генерал. –  Семейное.

-  Позвольте мне решать, Лев Константинович, - нахмурился сыщик, - что здесь семейное дело, а что нет. Ответьте, за что вы ударили внука?

Генерал отлепил пальцы от подлокотников, свесил руки между колен и, разглядывая отбитые, содранные костяшки правой руки, сгорбился.

-  Роман приехал уговаривать меня продать этот участок. Я отказался.

-  И сразу в челюсть? – недоверчиво прищурился майор.

-  Ну почему же сразу… Вначале  п о т о л к о в а л и.

-  Но все же. Били-то зачем?

-  А достали они меня, майор, - грустно усмехнулся Константиныч и провел ребром ладони по кадыку: - Во как достали! «Продавай да продавай!» Я не выдержал… ну и послал по матушке.

Майор и участковый переглянулись, Вершинин на секунду смежил веки, кивнул: мол, подтверждаю, досаждали старику. Сосед наследников науськивал.

Выглядел Олег Семенович при этом весьма сочувственным. За старого приятеля стоял. Но тертого московского сыщика тем не менее не сбил с настроя.

-  Лев Константинович, - внимательно разглядывая отставного контрразведчика, сказал майор, - а вы после отъезда внука никуда не отлучались? Дома были?

-  Да, - скупо подтвердил Потапов.

-  Один?

-  Как видишь, - генерал развел руками, оглядел просторную единоличную берлогу, - один век коротаю.

Участковый неловко крякнул, поскреб в затылке и буркнул:

-  Ты это, Валентин Семенович, не того… не туда шагаешь. Лев Константинович человек заслуженный.

-  У вас есть личное оружие? – не обращая внимания на Вершинина, проговорил майор.

«Оп-паньки! – внутренне охнул Борис. Пистолет лежал под шапками в прихожей. – Приплыли мы, Константинович».

Генерал невозмутимо кивнул.

-  Есть. Наградной ТТ. Достать? – И усмехнулся: - Оружие, вы говорите, на месте преступления оставили?

-  Валентин Семенович! – гневно, не выдержав столичного напора, воскликнул капитан. – Роман - внук Льва Константиновича! Подумайте, что говорите!

И сыщик неожиданно сдался. Задумчиво поиграл бровями, достал из кармана визитку и положил ее на стол.

-  Не буду сейчас, Лев Константинович, вас лишними расспросами и канцелярщиной утомлять. Как только оправитесь, зайдите, пожалуйста, в прокуратуру, там и поговорим. На визитке все мои координаты. Вы сами сообщите родственникам о гибели родных или мне это за вас сделать?

-  Я сообщу. – Генерал опустил голову. – Когда можно забрать тела для похорон?

-  Они сейчас в судебном морге. Как только завершат все необходимые, мгм, процедуры, вас известят. Звоните туда не раньше вторника. Там сейчас столько…

Валентин Семенович не договорил, досадливо махнул рукой и, толком не попрощавшись, пошел на выход.

-  Лев Константинович, - склонился над Потаповым участковый, - вы как? Может, мне остаться с вами? Помочь чем-нибудь?

-  Нет, Олег, спасибо, уходи. Хочу один побыть. Провожать не буду, дорогу знаешь. Ворота как следует захлопни только.

-  Знаю, знаю. Вы если что – звоните! Прибегу.

-  Спасибо, друг.            

…Из кабинета медленно вытекали гости. Иннокентий с бледными щеками, Жюли-Жози с поджатым хвостиком-метелкой, Зоя.

Зоя шла сама, циклопша тоже хотела видеть все ее глазами: Миранда наконец присутствовала там, куда ее не допускали! Не разрешали женщине с нестабильной психикой и оппозиционными настроениями путешествовать (хотя бы и туристкой) в чужие тела. Поставили на ней тавро запрета.

Теперь ее мечта сбылась. Она попала в прошлое, она участвует, видит, полнокровно подпитывается запредельными эмоциями. 

Завьялову показалась гадкой столь откровенная жадность до впечатлений. Он-то сидел внутри генерала молчаливым сочувственным свидетелем и слово боялся вымолвить. Утешать он никогда не умел, с соболезнованиями к мужикам не лез.

Да и что тут скажешь? Крепись, Константиныч, Ромка все равно говном был? Или наврать: «Ох-ох-ох, какого парня потеряли…»

Константиныч, когда внука вспоминал, только маленьким его и представлял. О мужике с одутловатым, потасканным лицом не вспомнил даже на секунду.

К генералу подбежала собачонка. Лизнула свешенную руку.

Бледный Кеша отчетливо выпучил глаза, моргнул: жена совсем в собаку превращается.

Лицо Зои внезапно изменилось, она как будто обрела контроль над лицевыми мышцами – или Миранда это ей позволила? - с закушенной губой и смягчившимися чертами она подошла к Потапову. Остановилась напротив замершего в кресле генерала и негромко выговорила:

-  Мы все слышали, Лев Константинович. Вашего внука и невестку убили из-за нас?

-  Ну что ты, Зоенька, - печально усмехаясь, распрямился тот. – Ромка сам во всем виноват.

Скупо, без эмоций, Лев Константинович поведал девушке о причине своего появления в больничном морге. Невесело закончил:

-  Он сам нарвался. Про мертвых так не говорят, но мой внук, Зоя Павловна, был жадным тупым уродом. Полез туда, куда не следует. Замахнулся не по чину, вмешался в игры взрослых дяденек.