Страница 40 из 184
Она уже успела снять верхнюю накидку, длинную, с широкими рукавами; ее руки были обнажены почти до локтя, и Лео, не удержавшись, погладил кончиками пальцев нежную кожу чуть выше тонких, гибких запястий.
– Ты не должен сюда приходить, Лео. Это… это…
– Недопустимо? – усмехнулся он, крепче сжимая ее руки. – Но разве ты не дала мне понять, что хочешь именно этого, когда покидала зал и оглянулась у самых дверей?
Анастази взглянула на него изумленно. Кажется, у нее и вправду не было никакого умысла, но высказанное предположение ей польстило. Что ж, какой из женщин не чуждо лукавство?..
– Моя королева, Ази, я теряю голову от нежности, когда вижу тебя. Не говори мне, что ты этого не чувствуешь.
– Да ты просто пьян, вот что я чувствую, – Анастази, в свою очередь, постаралась, чтобы он ясно расслышал в ее голосе брезгливость. – Отпусти немедленно. Сюда могут войти.
Ее губы произносили одно, а в глазах он видел совсем иное.
– Альма сто лет будет ходить за водой. Не бойся ничего, Ази.
– Мне-то бояться нечего, – она снова попыталась уязвить его их изначальным неравенством. – Но вот на твоем месте я бы побеспокоилась о том, как будет выглядеть твое присутствие здесь… Лео! Не нужно этого! Опасно, а мы должны быть…
Схватила его за плечи, отталкивая, не давая целовать. Но едва он выпрямился, сама упала ему на грудь.
– Не принуждай меня, прояви терпение и милость. Я иду по краю обрыва…
Менестрель коснулся ее щек, шеи, заставляя поднять лицо.
– Я тоже, моя королева. Но если бы ты уверила меня…
Почувствовал, как она быстро вздергивает подол его недлинной котты, придвигается, сквозь тонкое исподнее охватывает пальцами, оглаживает нежно и настойчиво...
Лео, сминая губами и языком ее горячие губы, подался навстречу, теснее прижимая к расписанной цветами стене. Пусть получит, чего так желает – и отдаст, и насладится сполна.
Петля, о которой он совсем позабыл, качнулась над головой, мазнула тенью по лицу…
За дверью послышался шорох и тонкое, негромкое звяканье, с каким кувшин стукается о поднос; Анастази, мгновенно обретя силы и рассудок, оттолкнула от себя менестреля, кинулась обратно в опочивальню, захлопнув за собой дверь. Лео, лишь мгновением позже понявший, что произошло, стиснул ладонями виски, в которых кровь стучала так громко, что не слышно было больше ничего, и почти рухнул на скамью у стола. Когда Альма вошла в зал, он смотрел на нее почти с ненавистью.
– Вам нельзя здесь находиться, – повторила служанка. – Скажите мне, что нужно передать королеве, и я все исполню. Вам же следует немедленно воротиться к остальным гостям, или я буду вынуждена поставить в известность и вашего господина, и короля Торнхельма… Ну у вас и вид! Вам худо?
– Озяб, пока ждал тебя, а здесь очень душно. И, должно быть, я слишком много выпил. Дай мне воды, – Лео протянул ей навстречу сложенные лодочкой ладони. – Немножко.
Она молча поставила поднос на стол, наклонила кувшин над его руками. Лео плеснул водой себе в лицо, выпрямился, провел влажной ладонью по волосам.
– Спасибо.
Чутье подсказывало ему, что нужно немедля убираться прочь, ибо дальнейшее его присутствие здесь ничем не оправданно. Служанка ему не союзница и не торопится ею становиться; возможно, она не союзница и собственной госпоже.
Когда он снова оказался в полумраке коридора, то услышал шум и голоса на лестнице – король Торнхельм, преданный Удо, не отстающий от него ни на шаг, и еще несколько человек поднимались неспешно, переговаривались, весело смеясь. Лео совсем не нужно было с ними встречаться – попятившись, он отступил на несколько шагов и нырнул в боковой коридор, ведущий в галерею. Пронесся вдоль ряда высоких, закругленных вверху окон, глядевших на восток – темная, смутная тень в безлунном мраке, – выбрался к залу Королей, всегда холодному, несмотря на укрывающие стены шпалеры с изображением сцен охоты и героев древних легенд.
Сейчас, когда любовное возбуждение почти угасло, менестрель осознал, каким сумасбродством было явиться в королевские покои. Преследовать женщину, будто она не супруга государя, а девка-прислужница на постоялом дворе…
Кичливая потаскушка Альма непременно донесет вальденбургскому владыке о том, какие небылицы он плел и как поспешно убрался восвояси. И, воистину, надо вознестись уж слишком высоко даже для короля, чтобы не учуять, в чем тут дело!
Страх продрал по спине, выступил холодным потом меж лопаток, ударил под колени. Лео оглянулся, словно уже ожидал увидеть бегущих по следу гончих королевской своры, но коридор был пуст и темен.
Опомнись, это ничего не значит. Разве не забавляется кошка с мышкой, прежде чем сожрать?
Ум понуждал действовать, защищаться, бежать, однако менестрель не в силах был двинуться с места. Стоял, опустив голову, касаясь рукой стены.