Страница 34 из 184
Никакого нет секрета у любви и у весны…
Неутомимо, зная свое время, пробиваются к свету первые цветы, вновь торопится река мимо замкового холма, весело поют птицы. Женщина становится нежной и податливой как воск, стоит ей – пусть даже случайно, мимолетно – встретить возлюбленного в галерее или в закрытом от всего мира замковом саду, у колодца.
Что случается теплой весенней ночью, того не позабыть и не отменить. И уже нельзя сказать, что не понимаешь себя; как можно не понимать эту пылкую, неловкую нежность, желание, постоянное ожидание слова, случайного, быстрого взгляда?
…Все это называлось радостью любви и воспевалось во многих песнях, но при любом непрошеном воспоминании Анастази охватывал стыд, и она со злостью откладывала рукоделие, отодвигала от себя книгу. Вальденбургской королеве все чаще приходила в голову мысль, что если так пойдет дальше, то она и вовсе перестанет выезжать на прогулки или принимать участие в общих забавах, и действительно окажется пленницей в собственном королевстве. Иной раз она искренне желала, чтобы Лео оказался далеко отсюда – на дороге, ведущей в Тевольт.
Вместе с тем его отсутствие сделалось бы невыносимой, мучительной пыткой, которую она боялась даже представить, и всякий раз с трепетом ждала гонца от короля Вольфа – не везет ли он королевскому менестрелю указание возвращаться назад?
Ее мольбы как будто были услышаны, и вскоре Лео и вправду покинул замок – но лишь затем, чтобы вернуться через седмицу, в многочисленной свите короля Вольфа.
Вереница всадников под тевольтскими знаменами появилась на длинном мосту, едва солнце зацепило краем вершины деревьев – в этот час в капелле едва отзвучала вечерняя месса. Вальденбург встречал гостей пением рогов и приветливым сиянием огней. Внутренний двор освещало множество факелов, несмотря на то, что было еще довольно светло – весна уже полностью вступила в свои права, и день заметно удлинился. Король, как и полагалось, выехал навстречу гостю во главе большой свиты. Государи обменялись приветствиями, одновременно чуть склонили головы. Торнхельм что-то произнес, Вольф в ответ улыбнулся, пожал плечами. Лео Вагнер, пользуясь промедлением, бросил быстрый взгляд на окна верхних этажей.
Анастази наблюдала за происходящим, пока Альма заплетала ее волосы, а Элке подшивала подол платья.
Множество золотых колец, и обязательно то самое, подаренное на рождение первенца. Длинный пояс с золотыми узорчатыми пластинами вокруг бедер, как затаившаяся змея. Разноцветные ленты – стянуть рукава. В завершение – полупрозрачное покрывало, краями ниспадающее на грудь, тонкий золотой обруч, украшенный изумрудами и шпинелью.
– Побыстрее, побыстрее! – королева торопила служанок, хотя те и так все делали споро. – Разве можно заниматься такими простыми вещами так долго?
Ее супруг и гости тем временем проехали под аркой ворот, миновали капеллу и дом Швертегейсс – самое старое строение в замке; скрылись за одним из бастионов внутренней стены.
Спускаясь по широкой лестнице в зал, тот самый, где зимой они коротали время за рукоделием, Анастази оживленно переговаривалась с сестрой, словно торопясь заранее вознаградить себя за несколько часов тщательного и нудного соблюдения этикета. Фрейлины и служанки следовали в отдалении – шлейф выбранного королевой платья на этот раз держал госпожу Фем, госпожу Экеспарре и прочих на расстоянии, что очень нравилось Анастази.
– Появление Вольфа здесь – сюрприз довольно неприятный, – уже перед самыми дверями проговорила Евгения. – Что говорит об этом твой супруг? Почему такая спешность?
Анастази раздраженно дернула плечом.
– Я знаю не больше твоего, сестрица. Торнхельм может сколь угодно доказывать мне свою любовь, причем самыми разными способами… Но в делах такого рода мое мнение – и даже мое неудовольствие! – его мало интересует.
Она нахмурилась, вспоминая, как накануне вечером, когда муж вошел в спальню и сообщил ей, что в Вальденбурге ждут гостей, высказала ему все, что об этом думает. Король же лишь отшучивался – дескать, мне известно, ты не слишком дружна с его величеством королем Тевольтским и Ихальдебургским, хоть причина этой неприязни и непонятна. Разве что его благорасположение к тебе тому виной, моя прелестная женушка?..
Анастази не желала отвечать.
– Я согласен – нынешний Вольф совсем не похож на того чистого помыслами юношу, с которым я когда-то заключил мирный договор, – наконец уже более серьезным тоном сказал Торнхельм. – Он скоро покинет Вальденбург, и, обещаю, никогда больше не появится здесь без предупреждения. Хорошо, Ази? Договорились?
– Пусть будет так.
Едва выслушав супруга, она быстро задула свечу и свернулась калачиком. В спальне было тепло, но королева все равно поплотнее закуталась в одеяло, и предпочла не отвечать на намек, когда Торнхельм обнял за плечи, придвигаясь ближе.
…Евгении нынешний вечер принес радость: из Ферна возвратился герцог Лините. И, хотя она еще не успела повидаться с ним и расспросить о новостях, на щеках ее появился легкий румянец, глаза блестели, с губ не сходила улыбка. Червлено-розовое платье, золотые нити в темно-русых волосах, распущенных под тонкой, почти невесомой накидкой – герцогиня была что цветок водосбора, готовый раскрыться навстречу ласковой и любящей руке.