Цветы для наглых

Въехали во двор, спешились у самых ступеней широкой лестницы. Лео задержался, чтобы самолично расседлать лошадей, королева же поспешно направилась к дверям. На крыльце ее встретил Фогель, страшно обеспокоенный длительным отсутствием госпожи – король наказал найти ее, если она не объявится в ближайшее время, и королевский распорядитель уже готовил для этого отряд.

– Все в порядке, мой добрый Фогель, – сказала Анастази. – Я сейчас же встречусь с королем и скажу ему, что ваш отряд отлично справился с поручением. Передай воинам, что королева благодарит их за храбрость и рвение.

– Может быть, королеве понадобится, чтобы почтительный и верный слуга сопроводил ее к королю?

– В этом нет надобности, – с улыбкой прервала его Анастази. – Иногда супругам полезно беседовать наедине – даже если их приближенные столь почтительны и верны, как ты, мой дорогой Фогель. Проследи, чтобы воинам принесли вина. Вы так переполошились, словно Вальденбургу грозит война – а дело всего-то в обычной непогоде!

Лео, разбирая конскую сбрую, дышал на мерзнущие пальцы, следил за королевой и распорядителем, досадуя, что старый болван смеет задерживать госпожу. Но вот наконец Анастази сняла расшитую варежку, подала Фогелю руку – тому ничего не оставалось, как с поклоном поцеловать ее, – скрылась за высокими дубовыми дверями.

…Колокол тушения огней, должно быть, уже отзвучал. В холодных залах, переходящих один в другой, не было зажжено ни одной свечи. Услышав за собой шаги, Анастази обернулась – и, увидев менестреля, почти бегом бросилась прочь. Он, разгоряченный недавней неистовой гонкой, не отставал, на ходу раздернул завязки на вороте, словно они мешали ему дышать.

У дверей Большого зала замерла на мгновение и снова скрылась во тьме, раздразнила взлетевшим, словно на ветру, краем накидки, шорохом длинного плаща. Лео, не помнящий и не понимавший сейчас ничего, кроме своего желания, метнулся за ней стремительно и хищно.

Так они промчались по пустым залам, он – охотник, она – его прелестная добыча; и у самой лестницы, ведущей на верхние этажи, в темноте, куда не дотягивалось тусклое сияние светильника, Лео наконец схватил ее, рывком развернул, прижал к себе изо всех сил, словно она могла вот-вот превратиться в воду, ветер, змею, раскаленное железо.

– Не-ет, моя королева, ты от меня не уйдешь.

Ловушка захлопнулась. Напрасно Анастази отстраняла его, закрывала ему губы ладонью, не давая целовать. Вожделение затуманило разум, она ослабела, потерялась, и, почти не понимая, что делает, уронила руки ему на плечи…

Но в следующее мгновение, понимая, как опасно для них обоих быть застигнутыми здесь, отшатнулась, вцепилась в одежду.

– Позже, Лео… О, только не теперь! Меня ждет муж!

Оттолкнула что было сил – что-то звякнуло и покатилось по каменному полу, – и кинулась наверх, туда, где неярко теплился светильник под полукруглым сводом и короткий коридор вел к королевским покоям.

…Они разом подняли головы, когда она распахнула дверь и замерла на пороге – Торнхельм, сидевший у огня, Михаэль, супруг Альмы, королевский постельничий, наверное, в сотый раз за этот вечер расставляющий шахматы на маленьком резном столике, Альма, как обычно, с шитьем в руках. Евгения и Отто, склонившиеся над книгой…

Не отвлекся от своего занятия только Эрих, который дремал на скамье, свернувшись, словно кот, клубком рядом с герцогиней и положив голову ей на колени.

– Анастази, что случилось? Где ты была так долго? – спросил Торнхельм, поднимаясь на ноги. В руке его тускло блеснул охотничий нож, рукоять которого – по старой привычке, – он выправлял сам, ожидая, пока Михаэль расставит фигуры. Евгения тоже подняла взгляд от книги и смотрела на сестру в упор.

Анастази, улыбнувшись, прислонилась спиной к притолоке и взглянула куда-то вверх – взгляд ее блуждал, не задерживаясь ни на чем.

– Совсем недалеко. Мой возлюбленный государь, клянусь, поначалу это было неопасно. Но я едва нашла дорогу назад! Знали бы вы, что там творится! Метель, буря, ничего не видно...

Они молчали. Анастази, прижимаясь к притолоке виском – сил стоять прямо не осталось, – стянула с плеч расшитую разноцветными бусинами накидку и повторила:

– Какая же там страшная метель…

Стоя внизу, у самой лестницы, Лео Вагнер различал голоса, но разобрать, о чем говорят, не мог, а вслушиваться был не в состоянии. В голове все спуталось, как от славного мозельского, если выпить его гораздо больше меры.

Он хотел привести себя в порядок, найти отскочившую застежку. Шагнул к лестнице – и столкнулся с Паулем, любимым шутом королевы.

– Что за привычки у некоторых важных господ – красться в темноте! – фыркнул тот, сам, похоже, не понимая, говорит ли он, желая пошутить, или всерьез напрашивается на ссору. – Как кот блудливый, честное слово! Ищет и ищет…

– Пошел вон, сволочь! – беззлобно сказал Лео и замахнулся на него, хотя бить вовсе не собирался. – Иди куда идешь, пока ноги при тебе!