Страница 176 из 184
Недавно закончилась вечерняя месса, и на замок, на земли вокруг него сошла благодатная тишина. Анастази вместе со служанками сидела у огня в трапезном зале. Отблески пламени, теплые, живые, отражались в оконных стеклах, и зеленовато-желтые блики дрожали на стенах. Пауль устроился у ног госпожи и запускал деревянный волчок, который то и дело укатывался прочь – так далеко, что шуту приходилось вскакивать, бежать за ним и затем возвращаться назад, старательно обходя разлегшихся на полу собак. Альма сматывала шелковые нитки – рукоделие сегодня не развлекало баронессу; Венке, подшивая рубашку, что-то напевала себе под нос.
Барона фон Зюдов уехал из Золотого Рассвета седмицу назад; но вот-вот ожидали его возвращения, и по распоряжению господина Хилькена стража не тушила огней на стенах и у ворот, готовая в любое мгновение опустить мост через замерзший, наполненный снегом ров.
На коленях Анастази держала ларец красного дерева, богато украшенный резьбой и округлыми разноцветными камнями – шпинелью, лазурью и нежно-зеленой бирюзой. Его еще засветло привез королевский гонец, и теперь баронесса то закрывала, то опять открывала крышку, рассматривая лежащее в шкатулке ожерелье – темно-красные, как зерна финикийского яблока, блестящие камни в изысканной серебряной оправе, изогнутой подобно ветвям благородного орехового дерева.
Вместе с драгоценным даром королевский гонец передал баронессе пергамен, опутанный алой нитью и огражденный от непрошенного любопытства личной печатью короля. Отослав гонца прочь, Анастази раскрыла свиток и прочла тонкое, изящное послание, в котором не было ни одного чересчур вольного или двусмысленного намека. Но могут ли обмануть понимающего человека вежливые слова и нарочитая изысканность речи – все то, что столь высоко ценится при тевольтском дворе, хотя на деле стоит не больше медяка?
Она хорошо знала нрав короля и верно понимала смысл этого дара, как и то, почему он поднесен именно теперь. И разве вожделение не трепетало в блеске этих камней, словно созданных для того, чтобы быть зримым, ярким воплощением плотской страсти?
В послании же короля шла речь о замке Ковенхайм и окрестных землях. Этот замок, выстроенный почти сотню лет назад на круглом холме возле реки Алльбах, после того как род его владельцев угас, стал частью королевских владений. Но имущество необходимо содержать в порядке, и поручить присмотр за ним верным людям – так что теперь королю было угодно, чтобы Эрих фон Зюдов принял этот замок под свою руку, а заодно присматривал за западными землями королевства и побережьем.
Прочитав это, Анастази задумалась. Уже много лет опасность не приходила с моря, и порукой тому слово и сила Вилло Светлого, фюнхского ярла, их с Евгенией кузена. Да, все выглядит весьма разумно – король прозорлив и не желает повторения Неспокойных лет, когда прибрежные земли были захвачены северянами с островов, и последовавшего за тем великого опустошения. Потому он и предлагает Эриху фон Зюдову новые земли в обмен на верность и спокойствие…
Но то ли это предложение прозвучало в неурочный час и не было услышано, то ли барон фон Зюдов не видел в нем для себя ни чести, ни выгоды – во всяком случае, он до сих пор не дал определенного ответа, хотя со времени разговора прошло немало дней. Это, столь несвойственное благородному рыцарю поведение, удивляло государя, и он, как будто искренне недоумевая по поводу такой нерешительности, призывал Анастази помочь отцу с принятием решения, для чего подробно описывал не только Ковенхайм, но и богатства его земель, охотничьи угодья, обширные виноградники на склонах холмов...
«…Как только ты увидишь этот замок, любезная сестра, войдешь в его залы, ты поймешь, что не хочешь с ним расставаться. Сердце говорит мне, что, возможно, тебе он приглянется даже больше, чем Золотой Рассвет…»
– Что касается меня, то мне все понятно, – сказал Пауль, когда баронесса прочитала вслух некоторые части этого послания. – Да-да, госпожа, твоему бедному Пойке все понятно! Его сердце прямо-таки вопит, орет, как пьяный кузнец Гебберт на ярмарке в Хагельсдорфе нынешним летом…
Анастази невольно рассмеялась.
– Оно – вопит? – повторила она за шутом. – Так ты изволил выразиться? И о чем же, мой беспокойный Пойке?
– О том, что наш лукавый король предлагает тебе любовное гнездышко, а мой господин – надеюсь, он не услышит этих слов, – тут Пауль оглянулся, словно опасался немедленной расправы. – Господин барон, твой отец, тут совершенно ни при чем.
– Я такого же мнения, друг мой, – задумчиво ответила Анастази и вновь закрыла крышку, с силой надавила ладонью. – Не знаю уж, известно ли об этом королеве… Я бы отправила подарок назад в Тевольт, но гонцу под страхом смерти запрещено принимать его. Я не желаю этому бедняге зла. К тому же опасаюсь, что дивная вещь попадет в руки не тем людям… и послужит поводом для совсем уж нелепых пересудов.
Пауль пожал плечами.
– Стоит ли думать об этом? Ведь тебе известно, госпожа – даже умный человек вроде меня хоть раз в год да скажет или сделает нелепость, так уж заведено. Что уж говорить о королевских вельможах!