Цветы для наглых

Мальчик нерешительно взглянул на отца; подталкиваемый братом, сделал несколько шагов в сторону королевы – а потом, позабыв про церемонии, бросился к ней со всех ног.

– Мой повелитель, – обратилась Маргарита к мужу. – Раз уж теперь этот прелестный мальчик – дворянин, я желала бы видеть его в числе моих пажей. Я полагаю, ты разрешишь мне оказать ему эту честь?

Лео, обрадованный этими словами, низко, почтительно поклонился королеве.

– Пусть будет по твоему слову, любовь моя, – сказал Вольф, и в самом деле не склонный отказывать ей в этой просьбе. – Я был бы весьма несправедливым и невнимательным супругом, если бы позволил себе лишить тебя такого верного слуги.

Маргарита рассмеялась и потрепала Мартина по волосам. Королева была добра и искренне привязалась к этому молчаливому сероглазому мальчику, который почти не помнил своей матери, а с отцом виделся раз в несколько месяцев, если не реже. К тому же ее ненаглядный Лоти так хорошо ладил с ним, а важнее этого для нее ничего не могло быть.

Лео, прощаясь с ней, кажется, приложился к ее нежной ручке слишком пылко; по ехидному взгляду короля понял, что этакая искренность хороша лишь в меру, и с почтительным поклоном отступил на шаг.

Когда трапеза окончилась, Вольф велел покинуть зал всем, кроме маркграфа и барона Кленце, желая примирить своих вассалов, но барон только насмешливо глянул на бывшего менестреля – в синих глазах вспыхнули колючие искорки:

– Я тебя не знаю, и кланяться тебе не буду.

Несмотря на это, Лео первым протянул барону Кленце руку, призывая забыть все разногласия. Примирение между ними могло быть лишь формальным, но сейчас оно было выгодно и даже необходимо – у маркграфа совершенно не было времени разбираться с новым врагом.

– Мой король, я предан тебе и готов защищать твои интересы в бою или на любой службе, которую ты мне поручишь. Но репутация и поступки этого человека таковы, что для меня было бы бесчестьем иметь с ним дело, – повторил барон, обращаясь к Вольфу и подчеркнуто не замечая маркграфа. – Позволь мне уйти.

– Ты знаешь, чем тебе это грозит?

– Ты вправе наказать меня, мой повелитель. Но терпеть подобных оскорблений я не могу.

Вольфу было вполне понятно, отчего их взаимная неприязнь так усилилась, и в сердце короля мгновенно, яростно вспыхнуло желание наказать обоих строптивцев. Но, помедлив, он решил, что глупое упрямство барона Кленце даже к лучшему. Чем больше он кичится своим благородством, чем больше наживает себе врагов. Самое главное уже достигнуто: Эрих Кленце не принесет клятву верности Торнхельму Вальденбургскому, потому что тот ее не примет, да и сам Рихард не позволит сыну сделать такой шаг. Его ленные земли останутся в королевстве, ну а что будет дальше, покажет время. К тому же, как ни крути, закона, который запрещал бы его, короля Вольфа, вассалам ненавидеть друг друга и даже враждовать между собой, нет и быть не может…

Тем не менее король был очень недоволен, ибо в целях сохранения королевства вражда не должна переходить известных границ.

– Ступай, – бросил он барону, не глядя на него. – Я услышал тебя. Ты ждешь от меня приказаний? Что ж, вскоре ты их получишь. А пока – прочь! Возвращайся в свои владения и не смей являться, пока я не позову.

– Благодарю, мой король.

Рихард Кленце поклонился и повернулся, чтобы уйти.

– Спесивый глупец, – разозлившись, сказал Лео ему вслед. За трапезой он много выпил, и крепкое саарское ударило в голову. Он добавил вполголоса, обращаясь к Вольфу. – Даже великие воины теряют разум из-за женщин, согласись, мой король.

На его несчастье, Рихард Кленце услышал эти слова, и в следующее мгновение Лео получил в лицо удар такой силы, что не устоял на ногах. Он закрылся рукой, опустившись на одно колено, и плечи его вздрогнули, словно от сдерживаемого смеха. Обида заставила его потерять всякую осторожность.

– Барон Кленце никак не может смириться с тем, что после его гибели его красивая жена не пожелала забыть о радостях любви!..

Вторым ударом тот опрокинул его навзничь, и от резкой боли у бывшего менестреля на мгновение потемнело в глазах.

Лео лежал, даже не пытаясь подняться, лишь поднес к лицу руку, вытирая льющуюся кровь. Голова кружилась, все вокруг тонко звенело, и он с холодным, невесть откуда взявшимся любопытством смотрел в высокий потолок.

За все это Рихард Кленце еще заплатит, клянусь, сказал он себе, и вздрогнул от той страстной ненависти побежденного, которая способна толкать на самые коварные и неблаговидные поступки во имя отмщения. Он еще не знал, как и чем отомстит за эту обиду, но был уверен, что барону Кленце вряд ли придется по вкусу выставленный счет.

К счастью, этой позорной сцены не видели ни Фридрих, ни Мартин.

– Прекратить! – рявкнул Вольф. – Достаточно, барон!

Рихард Кленце поклонился ему, сделал шаг назад.

– Я сожалею, что это произошло именно в твоем замке, мой король. А ты, – он бросил на маркграфа ненавидящий взгляд; шрам побагровел, придавая левой половине его лица сходство со страшной маской. – Припомни наш разговор в Золотом Рассвете, певчая птичка. Поединка ты недостоин, ты хамово отродье, и никакие богатства, никакая позолота не смогут скрыть этого, но если попадешься на моем пути – клянусь, я сделаю что обещал. Я тебя убью.