Страница 15 из 184
– Пользуясь привилегией, данной роду Гервартов, барон Брандольф Герварт взывает к своему сюзерену о защите и покровительстве, дабы король Торнхельм рассмотрел обиду, нанесенную бароном Эццоненом, свершил свой честный суд и подтвердил право барона Герварта получить возмещение за учиненный вред.
Клаус Фогель, распорядитель вальденбургского двора, почтительно поклонился королю.
– И чего же хочет барон? Хотелось бы уже узнать суть дела.
Распорядитель принялся подробно и неторопливо излагать обстоятельства произошедшего, и, зная, что это займет немало времени, Торнхельм удобней устроился в кресле, окруженный десятком вельмож – непременных участников королевских советов, лица коих сейчас были непроницаемы.
Кажется, барон несколько злоупотребляет привилегией, данной роду Гервартов домом Швертегейсс-Лините-и-Эрвен за заслуги его прадеда…
Монотонная речь убаюкивала, и Торнхельм тряхнул головой, желая избавиться от сонливости и сосредоточиться на деле.
Фогель то и дело сверялся с грамотой, которую накануне доставил в Вальденбург нарочный барона. Сам Герварт, хотя был не так уж стар, занедужил, в противном же случае, разумеется, не преминул бы предстать перед королем самолично.
– Четвертого дня дерзкие молодчики, ловчие барона Эццонена, загнали вепря на земли Гервартов, убили его и этим причинили преданнейшему из ваших вассалов немалый ущерб. Барон Герварт желает взыскать с наглецов и настаивает, что вепрь является его собственностью, так как убит в его владениях…
Время для охоты было выбрано на редкость удачно. Стояла тихая, сырая и пасмурная погода; и лошади, и собаки чувствовали себя привольно на упругом снегу. Свирепые ветры с начала зимы гнали его в сторону леса, где он осел пышными шапками на кустах бересклета и чубушника, заставив ветви склониться к самой земле. То тут, то там торчали клочки пожухлой травы, желтые сухие кисти овсяницы – поблекшая память прошедшего лета.
Королевский выезд, довольно многочисленный, составляли в основном загонщики, псари и егеря. Короля сопровождали всего несколько вельмож, среди которых первым был, разумеется, герцог Лините, по праву рождения занимавший привычное место справа от кузена, а также Лео, державшийся, вопреки обыкновению, весьма скромно.
Рядом с королем, по левую руку, ехал верный Удо, вооруженный длинной дубинкой со скругленным концом, обтянутым толстой кожей. Мальчишка не раз сопровождал государя во время охоты, однако ему еще не доводилось пробовать своих сил ни в качестве ловчего, ни в качестве загонщика.
Сегодня юному пажу предстояло испытать себя, и оттого он так сосредоточенно смотрел вперед, так крепко сжимал в руке непривычное оружие.
Торнхельм то и дело постукивал рукояткой кнута о луку седла, то же проделывали и загонщики. Некоторые из них щелкали плетьми в воздухе, стараясь производить побольше шума, и внимательно оглядывали поле, чтобы вовремя заметить встревожившегося зверя.
Но пока поле оставалось пустынным, и, пользуясь затишьем, Торнхельм жестом подозвал Лео к себе для разговора. Менестрель повиновался; приблизившись, поклонился королю и герцогу. Удо уступил ему место подле своего господина. Лео ожидал, когда король заговорит.
– Какие новости привез гонец из Тевольта?
– Ваш брат и мой господин желает знать, сможет ли он рассчитывать на ваше участие в случае войны с графом Цеспельским.
– Он действительно решил собирать войско и идти войной на Цеспель? Убереги нас от этого небо.
– Мой господин надеется, что до этого не дойдет, – Лео склонил голову, метнул быстрый взгляд в сторону рвущихся собак, которых псари сдерживали на длинных сворках. Торнхельм понял, что менестреля то ли что-то смущает, то ли тревожит, однако решил, что тот беспокоится за успех своей миссии. – Кому, как не тебе, о великий король, знать, что там, где есть выбор между ненужным кровопролитием или полюбовным соглашением, не опустошающим кошели верных вассалов, мой повелитель предпочтет второе.
– Раньше речь велась о торговом соглашении, а не о военном союзе… Я обдумаю это и непременно дам моему брату ответ. Теперь же езжай и веселись, ибо я помню, что ты не только посланник своего господина, но также и гость вальденбургского двора.
– Что-то наш менестрель до крайности хмур и немногословен, и охота как будто не в развлечение ему, – сказал Свен Лините, проводив Лео взглядом. – Должно быть, ему привычнее быть одновременно и приманкой, и охотником в несколько ином обществе. Даже королева, кажется, поддалась чарам его песен… Да и мчаться по зимнему полю в такой холодный день совсем не то же, что играть на лютне в жарко натопленном зале.
– А что же ты, мой друг? Ремесло менестреля тебе тоже не чуждо, если вспомнить твои похождения в Золотом Рассвете. Не собираешься ли ты снова штурмовать неприступные замки любви?
– В каком-то смысле да, – ответил герцог, оглянувшись на остальных, ехавших чуть позади. – У меня непростое дело, которое может затронуть тебя, дорогой кузен! Не знаю, как ты к этому отнесешься, ибо его разрешение достаточно сложно.
– Что ж, давай обсудим, – Торнхельм посмотрел на брата, странно уверенный, что речь пойдет о том, о чем он сам не находил времени – или желания? – говорить. Пришпорил вороного, пуская в галоп.