Страница 73 из 97
Свадьба прошла тихо. Почти никого не звали. Оказалось, что друзей у Эммы почти не было, а таких, кого хотелось бы позвать, и чье присутствие было бы важно – вообще никого, кроме Ричарда с Алиной. Но, учитывая обстоятельства, было решено отметить это в семейном кругу при следующем приезде Эммы с Димой в Англию. Близких друзей у Димы тоже не было. Однако через неделю супруги устроили небольшое отмечание, куда пришло несколько школьных друзей Димы, двое его бывших сослуживцев, несколько ребят постарше из школы. Отмечание происходило на даче неизвестных Эмме знакомых. И там, в числе прочих, были супруги Мишкины. Как сказал Дима, справедливо позвать тех, без кого не было бы сегодняшнего праздника.
В историю похищения Марины и ее поиска Эмма была посвящении и считала все это романтично-неправдоподобным. Марина не произвела на нее большого впечатления. Удивительно, что в этой женщине вообще могло заставить мужчин делать все те глупости, о которых она слышала? Серенькая, с простым лицом, темно-каштановые волосы, коричневые глаза, средний рост, фигура – ничего особенного. Марина не вела себя вызывающе, не проявляла никак тот ум, которого следовало бы ожидать от столь прославленной героини, вообще никак не выделялась. И рядом с ней Эмма расслабилась и оттаяла. Первый раз в обществе совсем чужих ей русских, без знания языка, она чувствовала себя как призовая корова на выставке, хотя знала, что Дима хотел как лучше.
Была там и другая интересная пара. Мужчину звали Сергей, а жену его Дашей, и она была молодой и упрощенной копией Марины. Сходство наблюдалось не только в фигуре, но больше в движениях, мимике, тембре голоса и манере речи. Неизвестно понимали ли это остальные, но если твой брат был психологом, то о психоанализе ты кое-что обязательно знаешь. Значение этого сходства казалось Эмме очевидным.
Киев, 2005.
Письмо Омара застало Марину врасплох. Чтобы понять, как много он для нее значил, нужно знать, что даже встретив и полюбив Кешу, она не чувствовала себя свободной. Хотя после его исчезновения прошло три года, хотя она успела поменять две работы и несколько мужчин, Омар все еще оставался единоличным собственником ее воспоминаний. И даже в день свадьбы она испытывала чувство вины, словно предает этим кого-то.
Спустя годы, ссоры и болезни, пережитые вместе, наступил, наконец, день, начиная с которого имя Омара больше ничего для нее не значило. В смысле, не вызывало сердцебиений, вины и желания что-либо знать.
Любовь – это здесь. Это каждый день. Если бы он любил, то это он был бы с ней, когда ее первую книгу приняли к печати. Это он возился бы с ней после сердечного приступа. Это к нему бы она спешила домой вечером, по нему скучала бы, проведя полдня на работе, с ним обсуждала бы тему диссертации. Если бы он любил, он никогда бы не ушел.
Годы меняют все. Они дают переоценить и переназначить все. Конечно, при условии, что и сам ты меняешься с годами.
Переоценке, кстати, подверглись и представления, вроде бы, к Омару отношения не имеющие. Например, брак. Она и всегда считала его очень важным для себя, но если в юности это было убежище от скорби, нечто спасающее, единственный остров надежды во враждебном мире – этакая «ненависть вдвоем» ко всему чуждому, то теперь таких иллюзий она не имела. Понятно, что одиночество проще. Не зря его выбирали и выбирают множество людей, и те, кто не могут его нести и страдают, и те, кому оно по силам. Еще проще устраивать перебежки от одного утешения к другому. И потому раньше она оставляла для себя возможность развода на некий «крайний случай», буде он наступит. Святость и незыблемость брака – устаревший уже лозунг, этого не сумели соблюсти даже ее собственные родители, на что уж претендовать теперь, в двухтысячных? Теперь же развод был исключен. Во-первых, это просто нельзя. Есть несколько очень узких оговоренных заранее причин, по которым возможны разводы для христианина, и именно это делает брак настолько прочным. Ты невольно вложишь все в отношения, если не можешь убежать. Во-вторых, она бы просто не смогла. Без Кеши она рассыпалась бы во множество мелких деталей, которые было бы очень сложно собрать. Еще хуже, что без нее невозможен Кеша. Это не зависимость двух больных людей, это существование друг в друге и друг через друга.
С тех пор, как Марина стала популярной, она стала довольно часто получать недвусмысленные признания и предложения от мужчин, как знакомых, так и незнакомых. Если б это не раздражало, то смешило бы. Красота – штука сложная, многогранная и маловыразимая. Она видима лишь в движении, в жизни, в разворачивании во-вне внутренних характеристик: скрытых от глаза доброты, честности, прямодушия, ума. Это столько же характеристика душевных свойств, сколько интеллектуальная и лишь где-то на треть – физическая. Одно и то же знакомое лицо может быть красивым и отвратительным в зависимости от того, чем жив человек. И, когда мальчики пытались привлечь ее смазливыми мордашками, это казалось ей таким же глупым, как попытка мужчин взрослее очаровывать рассказами о связях в правительстве и деньгах. И то и другое нелепо. Она научилась читать лица, видеть характеры – как писателю, это было ей полезно. Иногда повороты головы, очертания спины, позы рассказывали очень интересные истории о людях незнакомых, только не ленись и описывай. Став взрослой, она знала уловки, используемые обоими полами в охоте друг на друга, знала, как изобразить нужный характер, как нравиться, как казаться идеальной почти любому мужчине. Так что появись Омар теперь, в лучшем случае она сказала бы что-то вроде: извини, дорогой, где же ты раньше был? В худшем разочаровалась бы.