Страница 55 из 97
В эту минуту он был как никогда далек от истины. Сидевшая напротив Птичка вежливо улыбалась – она не хотела портить настроение этому милому приятному человеку. Ей вообще было неловко и страшно подумать, как все это сказать, но сказать придется, а пока что она тянула время. К этому моменту ей было окончательно понятно, что этот человек не может стать ее мужем, и что для дружбы у них нет никаких оснований. К сожалению, придется вызвать неудовольствие всей родни. Но и затягивать нельзя. Она назначила разговор на завтра. Завтра утром, когда выветрится вино, когда будет ясная голова, и его присутствие не будет давить на нее. Она скажет все по телефону. «Извини!» - скажет она. И не нужно будет объяснять ничего ни про господина Новази, ни о том, что жить погруженной в мелочность и пустоту для нее невозможно. При всем своем очаровании, Догукан Кая – словно пришелец с другой планеты.
Ужин закончился, расплатились.
- Ну что, пойдем? – уверенно сказал он.
- Пойдем.
Они вышли. Темнеющее небо приятно контрастировало с оставленным рестораном. Тут больше настоящего, чем в той музыке и блеске. Не задумываясь, она повернула в сторону дома.
- Ты куда? – Он как будто удивился.
- Там автобус. – Она махнула рукой.
- Куда ты собралась? – Еще раз повторил он.
- Домой. Уже поздно!
- Почему домой? Милая, вечер только начался!
- Но меня ждут, я никогда не задерживаюсь так поздно.
- Ерунда. Скажешь родным, что была со мной. А я тебя провожу. Потом.
- Почему потом? Мне нужно идти…
- Зачем тебе идти домой, глупенькая?
- А куда?
- Ну, я думал, мы зайдем ко мне.
- Зачем?
- Поговорим. Узнаем друг друга лучше.
- Но уже девять вечера, Догукан-бей. Зачем надо узнавать друг друга в девять? Разве мы недостаточно говорили?
Она что, дура?
- Но мы будем узнавать друг друга лучше. Еще лучше.
- Что?
Кажется, до нее начало доходить.
- Нет, Догукан-бей. Прости.
- Ты куда?
- Не надо, Догукан-бей, не иди за мной.
- Хорошо, завтра. Я позвоню тебе завтра. Во сколько?
Она покачала головой.
- Не звони мне. Не надо. Вообще не звони. Никогда.
- Ты что? Ты отказываешь мне?
- Прости.
Невероятно! Богатые белокожие европейки пачками вешались ему на шею, сами давали деньги, умоляли о продолжении – только выбирай! А эта маленькая стерва с ясными глазами так спокойно говорит «нет». Да было бы что! Да кто она такая? Ни виду, ни связей. Генеральская шлюха!
- Эгоистка! – Вдруг сорвался он на крик. – Я вожу ее в ресторан! Я плачу за шампанское, музыку! Я три недели за ней бегаю! И что?
Это было что-то неправдоподобное. Он говорил какие-то странные вещи – так бывает только в кино. Так не бывает в реальной жизни! Птичка не могла поверить своим ушам, ей было стыдно – на них уже смотрели люди. Смотрели с неодобрением.
Он продолжал орать – словно сползла маска, и перед ней теперь был не приятный молодой мужчина, а какой-то зверь. Что-то мерзкое и гадкое. «Прости меня!» - хотелось ей сказать. Наверно она что-то не так сделала. Наверно, она дала надежду, позволила верить… но слова упрямо не лезли из горла.
- Я бы на тебе даже женился! – неожиданно закончил он свой монолог, и в его голосе теперь было что-то жалкое.
Это было уж слишком! Птичка засмеялась, а может – заплакала, а может одновременно и то и другое. Она развернулась и побежала, не разбирая дороги, и это «женился бы» долго звучало в ее ушах.
Англия, 2006.
Свое открытие леди Эмма Бродаган сделала, гостя в имении дяди Ричарда и тети Алины. Это не удивительно, потому что Ричард с Алиной были ее законными опекунами после маминой смерти от рака восемнадцать лет назад. На самом деле сестрой матери была Алина, но именно в дяде Ричарде Эмма чувствовала основную силу, укрывающую ее от бед мира сего, и именно его руководство она особенно ценила. Тете Алине всегда удавалось оставаться в тени мужа, хотя дом, дети, карьера мужа – все это было под ее присмотром. Но как-то само собой складывалось так, что главным был Ричард. Он посылал детей в школу, он обсуждал с ними вопросы жизни и смерти. Он, в конце концов, был сэром Ричардом Харт, бароном К-им, известным адвокатом, главой комиссий, членом организаций, и прочая и прочая. Алина же настаивала только на одном – на принадлежности семьи к Русской Зарубежной Церкви, поскольку происходила из эмигрантской семьи в каком-то поколении. Впрочем, в церковь они ходили редко, и свое отношение к ней Эмма ощущала как формальную принадлежность к еще одному аристократическому клубу.