Страница 38 из 76
Он и два охранника вышли.
Эсэсовец проверил висящую под потолком лампу, отошел от нее, чтобы не задеть головой. Посмотрел на стрелки наручных часов.
Георгий в панике дергался, пытаясь высвободить руку.
«Убьет! Убьет! Убьет же!»
У немца было странное нечеловеческое лицо. Точнее лицо было вполне человеческим. Нечеловеческими были глаза: неподвижные, пустые, с будто нарисованными радужками и зрачками. За все это время его лицо ни разу не изменило выражения.
Перед Георгием была тупая машина для убийства, человеческий автомат с зачесанными назад светлыми, почти белыми волосами, с плотно сжатыми губами и ритмично двигающимися крыльям носа.
Эсэсовец сделал быстрое, короткое движение. Словно вращающийся бурав пронзил живот, разрывая внутренности. Подступившая волной свинцовая тяжесть заволокла глаза. Георгий увидел впереди наползающий пол и медленно уткнулся в него лбом. В голове вспыхивало.
Он пришел в себя, понимая, что его подняли с пола. Что-липкое застилало один глаз. Рот заполняла густая соленая каша.
Удар ногой – стена шарахнула по затылку. Желто-коричневая от света лампы камера поплыла, уходя водоворотом. Где-то мелькнула мысль, что надо срочно, во что бы то не стало развязать веревку…
Нос теперь не был носом – на его месте пылала огромная рана.
Георгий увидел над собою лицо с тонко очерченной ниточкой рта и нарисованными глазами. Оно с ледяным спокойствием покачивалось в такт с работающей ногой.
Ему сломали руку: предплечье изнутри ошпарила дикая боль.
Подняли. Схватив за шиворот, припечатали лицом к стене. Швырнули о другую.
Сквозь кровь и слизь он увидел, как эсэсовец снова взглянул на часы и вышел из камеры, закрыв за собой дверь.