Призрак. Часть вторая

Мир больше не существовал. Он по-прежнему видел над собой высокий потолок с остатками старинной лепнины, но это была уже ничего не значащая абстракция. Он чувствовал, что выходит из себя. Он становился чем-то большим, гораздо большим, чем просто человек, чем недолговечная комбинация химических элементов по имени Людвиг Моргенштерн. Он знал, что на этот раз все получится как надо. Слишком многим пришлось пожертвовать! И оно получалось. Медленно, последовательно, в соответствии с тщательно проработанным замыслом. Кровь застыла в венах. Ее ток уже не был важен. Энергия, душа, этот потайной светлячок приближался к назначенному месту. Не вслед за другими в четвертое измерение. Нет! А в лоно драгоценной филактерии. Спасительной филактерии! Теперь он будет жить там. Шкатулка станет его домом, его крепостью, его бункером! Тело еще некоторое время будет ходить, шевелить языком и чувствовать боль, но управлять им будет уже наместник. Мозг перестанет быть вместилищем «Я» и превратится в посредника. А настоящий «Я» как разумный, пусть и не бесстрашный капитан покинет тонущий корабль. Этот дрянной надоевший корабль, который давно обстреливают из пушек безжалостные враги, который заржавел и все равно затонет… Нет, детишки! Вы увидите мой труп, но на этом ваш триумф и закончится. Я буду жить и мыслить, когда ни от кого из вас не останется даже этого. Потому что вы ничтожества, насекомые, неспособные на то, что может сделать только настоящий человек! Человек не человек, пока прикован к телу. Просто животное в клетке. Теперь же, когда стальные прутья раздвинуты, когда…

Он заорал от боли и ужаса, трясясь на топчане. Сладкий мираж рассеялся. Вокруг снова был освещенный тремя тусклыми электрическими лампами и серым светом сумерек обеденный зал замка.

Зал был почти пуст, если не считать стола, топчана и аппаратуры. В освобожденных от старой мебели углах копился мрак. В центре комнаты призрачно сиял хрустальный череп Гвеналоник. Взъерошенный и бледный профессор фон Хесс испуганно выглядывал из-за аппарата.

Людвиг вскочил с топчана, в бешенстве срывая с головы электроды. Сделал шаг, чуть не упал. Голова отчаянно кружилась. Сердце с болью барабанило в груди, готовое разорваться.

– Господин М…

– Что?! – прохрипел Людвиг, яростно дергая лицом. – Что?!

– Возникли некоторые трудности. Детектор поля эктоплазмы…

– Что про… – он сорвал последний электрод.

– Умоляю, осторожнее! Это же провода! – взмолился фон Хесс.

– Что произошло?!

– Ваша эктоплазма не считывается.

– Почему?!

– Не могу точно с-сказать.

В закрытую дверь бешено застучали.

– Господин оберштурмбаннфюрер! Все в порядке? Ответьте!

– Я в порядке! – выдохнул Людвиг, пытаясь выровнять тон. – Оставьте нас!

– Так в чем дело? – с ненавистью прошипел он, надвигаясь на профессора.

– Я не знаю. Возможно я неправильно рассчитал продолжительность цикла или… Торсионное поле должно было обеспечить беспрепятственный транзит эктоплазмы… Почему? Почему? Господи, почему?

Людвиг схватил фон Хесса за лацкан.

– Если ты этого не сделаешь… – произнес он осколками голоса. – Я… тебя… уничтожу!

– Вы несправедливы ко мне, господин Моргенштерн! – чуть не плача и страдальчески закатывая глаза пролепетал фон Хесс. – Мне семьдесят пять лет, я… недавно пережил инфаркт!

Людвиг расхохотался и, сочувственно покивав головой, ударил фон Хесса по лицу.

– Я тебя лично пристрелю, ты меня понял! Даю один час! Один час!

Он в гневе вышел из зала, звонко шаркая сапогами. На лестнице чуть не упал, потеряв равновесие.

«Фон Хесс – чертов идиот, будь он проклят! Калечит меня! Черт! Как же мне… как же мне плохо!»

Он шел, пошатываясь, по слабо освещенной подвесными едко-желтыми лампочками анфиладе. То ли снаружи, то ли в самих стенах тихо подвывал ветер.

Людвиг вышел во двор. Постоял там, надеясь, что вечерняя прохлада, наконец, снимет невыносимую муторность. Мощный порыв ветра, ворвавшийся через арку, ударил в лицо. У Людвига защекотало в глазах. Стало холодно, точно от озноба.

Каменная площадка была заставлена грузовиками. У ворот как скучающие тени бродили двое солдат охранного взвода. На стене бледным лунным глазом зажегся прожектор. В бойнице одной из башен снова копошились непоседы-вороны.

Людвиг еще раз проклял профессора и, вернувшись в замок начал медленно подниматься в свой кабинет.

По пути ему встретилась Адель. Милая Адель… Все та же прилежная ученица, только теперь ставшая одного с ним роста. В строгих круглых очках, украшающих ее гладкое лицо фарфоровой статуэтки. С резко багровым губами. У нее была короткая, почти мужская стрижка, к которой он никак не мог привыкнуть (узнав о командировке на восток, Адель в целях гигиены срезала свои каштановые локоны). Небольшие, но проницательные серые глаза с тенью жалости коснулись взглядом Людвига.