Страница 41 из 49
- А я ведь думал, это она, - и на мой немой вопрос добавляет, - Ну, по вызову…
Кажется, я так не смеялся сто лет. Это хорошо, что простодушный Пашка не сказал этого при отце – сразу бы получил в глаз.
Отсмеявшись, продолжаем пить. Пашка, которому, по-видимому, надо выговориться, не умолкает. В ответ ему достаточно моего кивка.
- А Ирокез, зараза, женится скоро, - смеется он. – Даже не хромает уже. А Милка моя… Да что говорить! Все они… бабы!
Он долго молчит, потом, будто вспомнив, вдруг говорит:
- Знаешь, а я Лизу видел недавно. В коттедже у одного…, - встретив мой пораженный взгляд, исправляется, - то есть она работала там. Дизайнером. Ну и я…подрабатывал. Шустрая такая! Я ее еле узнал.
Увидев выражение моего лица, Пашка замолкает. Кажется, я выдал себя. В груди такая боль, что ее не заглушают даже литры выпитого алкоголя.
- Паш, - прошу его, пряча глаза, - не говори мне о ней. Никогда.
Никогда… Сам-то веришь? Ну пусть поверит он и поймет, что для меня это важно: не слышать и не знать о ней. Мысли о ней делают меня слабым. Меня преследует «а что, если…». И я не могу спать и жить, зная, что где-то по этой земле, в этом городе ходит она и, может быть, улыбается другому. Мне проще сделать вид, что ее нет и никогда не было в моей жизни.
Лиза
В конце лета зарядили ливни, и все наши с Ниной планы съездить на базу отдыха канули в лету. Жаль: в кои-то веки 3 выходных подряд. И все же я не очень расстроилась. Посижу дома с книжкой, схожу в спортзал, а вылазку на природу отложим до лучших времен.
Но не тут-то было! В пятницу позвонила мама. Ей ремонтировали лоджию, и я должна была приехать и следить, чтоб рабочие «ничего не умыкнули». Мои возражения по поводу того, что никто не позарится на наше скромное имущество, не действовали. И весь свой драгоценный выходной я проторчала у нее, выступая рефери в битвах между мамой и рабочими.
С Ниной мы договорились на следующий день посидеть в кафе. Мы с ней стали очень близкими людьми, подругами, она всегда поддерживала меня и терпеливо выслушивала мое нытье вот уже 5 долгих месяцев. Она тоже ничего не знала о Романове, ей, как и мне, известно было лишь, что он уехал в Германию делать операцию. Но именно ее терпение и поддержка давали мне силы верить и ждать в эти бесконечные месяцы.
На встречу с Ниной я оделась буднично, сделала неброский макияж, чтоб не выделяться. Когда готова была уже выйти из дома, меня остановил телефонный звонок.
- Добрый день. Могу я поговорить с Елизаветой Савельевой? – произнес приятный мужской голос.
- Я слушаю, - не удивилась я. Скорее всего, что-то по работе.
- Меня зовут Кирилл, - представился мужчина, - , я звоню по порученью Станислава Сергеевича Мамонтова. Он очень хотел бы с вами встретиться, у него к вам есть предложение.
Мамонтов – крупный бизнесмен, наверное, половина города принадлежит ему. В том числе Лешкина «Атака». Но что ему от меня нужно?
- Не совсем понимаю… - замялась я. – По какому вопросу?
- Станислав Сергеевич хотел бы лично с вами поговорить, - настаивал мужчина. – Много времени это не займет. Когда вам удобно будет подъехать?
Тяжело вздохнув, я посмотрела на часы и задумалась. До встречи с Ниной было еще полтора часа, к тому же, встречаемся мы как раз в центре, недалеко от офиса той фирмы, в которую меня пригласили. Быстро забегу, узнаю, чего от меня хотят. Таким людям, как Мамонтов, не отказывают.
Не давая себе больше времени на раздумья, я накинула ветровку, сунула в сумку зонт и поехала на встречу.
Девушка на ресепшне, мило улыбаясь, спросила, к кому я пришла, и, как только услышала имя Кирилла, тут же связалась с кем-то по телефону.
Через несколько минут ко мне вышел высокий и очень привлекательный молодой мужчина в темно-сером костюме.
- Добрый день, я Кирилл, - протянул он руку, и меня окутал запах дорогого парфюма и сигарет. – Станислав Сергеевич ждет вас. Пойдемте, я провожу.
Мы шагнули к лифту. Двери закрылись, и кабина плавно заскользила вверх.
- А вы меня совсем не помните? –повернувшись ко мне, неожиданно спросил Кирилл.
Смутившись, я пожала плечами. Все последние месяцы были наполнены невероятным количеством встреч, кроме того, я была так погружена в себя, что запросто могла его забыть.
- Кирилл Одинцов, - представился он, улыбаясь.
Странно, как беззвучно прошелестело это имя для меня сейчас. Моя светлая школьная влюбленность. Не любовь. Что такое любовь, я поняла только сейчас.
- Кирилл? – улыбнулась я в ответ. – Как ты здесь? Откуда?
Подойдя ближе, он легко обнял меня.
- Привет! Думал: совсем забыла. И где твои косички, красавица?
Мы вышли из лифта, смеясь, перебивая друг друга вопросами. Он легко приобнял меня за талию, и мне приятно было ощущать рядом этого красивого молодого мужчину.
Подойдя к двери, Одинцов громко постучал и, когда из комнаты донеслось «да-да, войдите», распахнул дверь и подтолкнул меня вперед.
- Станислав Сергеевич, - обратился он к сидящему за столом мужчине, - встречайте! Еле уговорил!
Мужчина поднял глаза и посмотрел на меня. Только тогда я заметила, что в кабинете он не один. Справа от него за столом сидел еще один человек, от острого пронзительного взгляда которого у меня задрожали колени.
- О! Очень рад, - вставая, воскликнул Станислав Сергеевич, - Проходите пожалуйста. Я вас ждал.
Не слыша его, я стояла как вкопанная и смотрела на Романова. Он здесь! Это розыгрыш? Если так, то слишком жестокий!
Проследив за моим взглядом, Мамонтов обратился к Романову, развернувшему инвалидное кресло к нам: