Возвращаясь к себе

- Вот глупости! – отрицательно качаю головой. – То, что произошло между нами, никак не повлияет на мою работу.

- Хорошо, - наконец соглашается он. - Я подожду здесь, и вместе поедем в «Атаку».

В офисе обычная суета. Моему приходу никто не удивился. Хотелось заглянуть к Кате и Свете, но боюсь, расслаблюсь, а нужно быть максимально собранной для разговора с Сергеем.

- Здравствуй, Лиза! - окликает меня в коридоре его голос.

Я киваю и иду за ним в кабинет.

- Мне звонила Лилия Викторовна. Очень взволнованная, заплаканная, - говорит он, изучающе глядя на меня, будто давно не видел.

«Странно… - думаю я. - Почему она звонит тебе, но не берет трубку, когда звонит собственная дочь?».

И все-таки начинаю оправдываться:

- Мы с ней немного повздорили…

- Может быть, ты ее чем-то обидела? – голос мягкий и вкрадчивый. Он никогда так со мной не разговаривал.

- Я не хочу это обсуждать, - чуть резче обычного отвечаю я, и он прекращает наседать.

- Ты подумала над моим предложением? – говорит после некоторого молчания.

Боже! Неужели он всерьез думал, что я соглашусь стать его женой и собирался удовлетворять меня всю жизнь игрушками из секс-шопа? И что ему сказать? По дороге сюда я придумала около пяти вариантов, но все они сейчас казались ужасно пошлыми:

- Давай сделаем вид, что этого разговора не было…

- Я не могу принять твое предложение…

- Мне жаль, но в моей жизни кое-что изменилось…

Я стояла и перебирала в голове варианты, но он догадался сам:

- Это из-за Романова? – он не столько спрашивал, сколько утверждал.

- Нет, - вру я.

А из-за кого же еще? Ведь не ты, а он стал моим первым, не ты, а он 8 часов без отдыха проехал по обледенелой дороге, чтобы привезти мою взбалмошную мать, он…

- Да! Я вижу, что из-за него! Не боишься, что пожалеешь? – садясь в кресло и глядя снизу-вверх на меня, спрашивает Сергей.

Боюсь! Ужасно боюсь! Но пусть это будет мой поступок, мой выбор и, если ошибка, то тоже моя.

- Я бы не хотела это обсуждать, - отвечаю неуверенно. Ну зачем он завел этот разговор!

- Не хотела бы, а я тебе скажу… - вдруг подавшись вперед и чеканя каждое слово, говорит Сергей.

У меня сердце ушло в пятки. Никогда еще не видела его таким злым: губы подрагивают, глаза горят.

Но в этот момент дверь открылась и на пороге появился Романов собственной персоной.

- Дорогая, вот ты где! – радостно восклицает он и вваливается в кабинет, прижимая меня к себе. Не знаю, радоваться ли его приходу. С одной стороны, он помог избежать неприятного разговора с Сергеем. С другой – он явно хотел продемонстрировать наши отношения моему несостоявшемуся жениху.

- Устал ждать и решил зайти за тобой, - шепчет мне в ухо так, чтобы Сергей слышал. – Вы закончили?

Ивашкин ничем себя не выдает. Видимо, считает недостойным.

- Я Лизу не задерживаю, - отвечает он совершенно равнодушно. А потом обращается ко мне:

– В «Атаке» еще много работы, так что поторопись.

Поторопись? Да я на крыльях готова отсюда лететь.

Уже сидя в машине, спрашиваю Романова:

- Зачем ты пришел?

- Да так… - откинувшись на сиденье, отвечает он. – Если честно, испугался за тебя. Кто знает, что ему в голову придет…

Тепло-тепло становится внутри. Хочется услышать еще что-то от него, про то, как он относится ко мне, но он не скажет, а я не спрошу.

Я говорю другое:

- Сегодня мне нужно съездить к маме.

Намеренно говорю «съездить». Да, я не хочу оставаться там, мне нужно убедиться, что с ней все хорошо и забрать вещи. Он понимает подтекст, но все равно поджимает губы.

- Давай вечером. Ты закончишь в «Атаке», а я проверю, что в «Мотылеке». Часов в 6 вечера нормально?

Я только киваю. Не хочу, чтоб он ехал со мной. Опять при нем терпеть унижение! Придумаю что-нибудь, уговорю, чтобы поехать одной.

Романов высаживает меня у «Атаки», убеждается, что Ирокез на месте и уезжает. Весь день мы с Ирокезом подбираем материалы, цвет, фактуру. Торопимся, некогда присесть отдохнуть. Романов звонит только один раз, чтобы узнать, как дела, но поговорить нормально мы не можем: в помещении грохот, рабочие то и дело отвлекают вопросами. В 5 часов я вызываю такси и прошу Ирокеза передать Романову, что доберусь сама.

В родной подъезд вхожу уже с трясущимися руками. Ключи от квартиры у меня всегда с собой, но мама наверняка закрылась на задвижку, так что открыть может только она.

Звоню коротко. Даже ругаю себя за это. Она может подумать, что дети балуются, и не подойти. Но дверь открывается очень быстро. Мама стоит в платье, с прической и макияжем. На кухне горит свет. Выходит соседка.

- Ааа, гулящая вернулась! – восклицает мама, и я понимаю, что разговора не состоится.

- Мам, не говори так! – все-таки делаю попытку. – Я пришла поговорить.

- Что? Выгнал? Да? Выгнал? – не слышит меня она.

Я растерянно смотрю на нее, потом на соседку и иду мимо них в свою комнату.

- Я за вещами пришла.

- Твоего здесь ничего нет! – кричит она мне и встает на пороге. Из-за ее плеча в мою комнату заглядывает соседка.

- Мама, я работала с 18 лет! – говорю, выпуская из рук сумку.

- Забирай свое барахло, но ключи верни, - указывает она на мою сумочку, лежащую на кровати.

- Хорошо, - отвечаю покорно, доставая ключи и протягивая ей.

- Если уйдешь – ты мне не дочь!