Страница 8 из 21
Анри, не перебивая, выслушал тираду болеющего за финансовое состояние дел Франции Кольбера, поскольку во многом соглашался с ним, и когда патрон излил своё возмущение, граф, наконец, смог доложить, зачем он пришёл.
– Я хотел сообщить вам не очень приятную информацию, – заговорил он. – Похоже, дело о ядах приобретёт ещё более политический характер. Сегодня мне в руки попало письмо, в котором говорится, как на «черных мессах» была не раз замечена Атенаис де Монтеспан.
Услышав имя, Кольбер озабочено взглянул на графа. Эта фаворитка короля входила в его партию и всячески им поддерживалась. Кроме того, она, являясь, по сути, главным врагом силового министра, не любила Лувуа. Правда последнее время Атенаис вышла из того фавора, каким пользовалась ранее. За многие годы, проведённые с ней, Людовик несколько охладел к женщине и теперь имел ещё одну официальную любовницу, маркизу де Мэнтенон, но король и до этого позволял себе заводить новых любовниц, не порывая со старыми, практически имея гарем из нескольких женщин одновременно.
– Где это письмо?
– Оно осталось у меня в кабинете.
– Срочно несите его ко мне, – потребовал Коьбер.
И не откладывая, де Круа направился обратно. Но на столе, где он оставил бумагу, граф ничего не обнаружил.
– Жером, где письмо с упоминанием знатной особы, которое ты мне передал с пометкой «очень важно»?
– Здесь оно было, у вас на столе, – удивлённо ответил подчинённый.
– Но его нет!
– Не может быть, – удивился Жером и сам пошарил по столу, не желая признавать отсутствие нужной бумаги. – Не могло же оно под землю провалиться, – шептал парень и даже заглянул под стол. Осмотрев всё вокруг, письма мужчины так и не обнаружили.
– Кто заходил ко мне? – нахмурившись, поинтересовался Анри.
– Никого не было, мессир, – пожал плечами парень.
– Ты никуда не выходил? – строго спросил граф.
– Нет… Хотя постойте! – вспомнил помощник. – Я буквально на минуту отлучался, – и пояснил: – Леон пошёл разносить рапорты и корреспонденцию по службам, а я собирался добавить ему ещё писем из пачки «неважное». Но меня не было от силы минуты две-три. Не могли же за это время его украсть? – удивлялся Жером.
Де Круа гневно взглянул на виновато хлопающего глазами помощника, но графу ничего не оставалось делать, и он вернулся к Кольберу ни с чем.
– Плохо, – нахмурившись, произнёс министр. – Как бы узнать, кто его мог взять? – задумался он.
– Что нам это даст? Его, скорее всего, всё равно пустят в ход, кто бы это ни был, – предположил де Круа.
– Мы могли бы продумать, по кому, прежде всего, собирается ударить этот человек, и отсюда строить защиту. Но то, что, прежде всего, пострадает мадам де Монтеспан, – это бесспорно, – вздохнул министр. – Хотя, если Лувуа решит доказать её причастность к делу, он это сделает. Его люди умеют добиваться нужных показаний, – был уверен Кольбер.
Анри совсем не нравилось находиться между двух огней. Он уважал своего непосредственного начальника Лувуа. Правда маркиз часто разговаривал несколько грубо и заносчиво, хотя по возрасту был не на много старше графа, но и Кольбера де Круа уважал не меньше и был многим ему обязан. Обсудив ситуацию, Кольбер решил заранее подготовить хороших адвокатов для Атенасис. Министр не бросал своих людей, тем более влияние женщины на короля было ещё достаточно велико.
Неожиданно патрон поинтересовался:
– Ну а что твоя жена? Как устроилась на новом месте? – сменил он тему.
– Она не приехала со мной, – ответил граф и, заметив удивлённый взгляд, объяснил: – Перед отъездом я затеял ремонт, но мой архитектор так увлёкся, что, похоже, мне не скоро удастся попасть в собственный дом, – печально хмыкнул Анри.
Кольбер улыбнулся:
– Ох, уж эти итальянцы! Мы сами виноваты… Следуя за модой, часто обращаемся к ним. Ну и что ты планируешь делать?
– Не знаю, как быть, – признался де Круа. – Искать дом или подождать немного? Может, всё же архитектор управится в отведенный мною срок, – растеряно ответил граф.
– Ну, если понадобится помощь, обращайся. У моего знакомого пустует замечательный домик. Правда ближе к окраине и до дворца далековато. Но если потребуется, думаю, мы сможем с ним договориться по сходной цене. Можешь написать жене, пусть выезжает.
– Я бы не хотел, чтоб она передвигалась одна, – озабоченно нахмурился Анри.
Кольбер с удивлением взглянул на де Круа, и ему пришлось рассказать о нападении и расследовании, проведённым для него Матье.
– Да, это серьёзно, – согласился патрон. – Я и не думал граф, что твой брак имеет подобную подоплёку, – удивлённо произнёс министр. – Оказывается, с помощью юной герцогини ты можешь подняться по иерархической лестнице? В этом есть свой смысл, – одобрительно взглянул Кольбер.
– Если честно, я не думал о выгоде, когда решил жениться на Шарлотте, – ответил Анри. – А вот мой отец зацепился за эту возможность и даже хочет переговорить с вами, надеясь протащить меня в пэры. Даже не дожидаясь совершеннолетия ещё даже не рождённого сына, – усмехнулся граф.
Внимательно изучая собеседника, министр проговорил:
– Твой отец молодец. Далеко смотрит. Знаешь, де Круа, я готов встретиться с ним и помочь тебе. Мне нужны свои люди в парламенте. Тем более эти зазнавшиеся лорды своей тупостью меня порой бесят. Они держатся за отжившие себя законы и не дают развиваться прогрессу.
– Хорошо, я сообщу ему, что вы готовы с ним встретиться, – обрадовался Анри, что так легко смог выполнить просьбу отца.
Вернувшись к себе, граф сразу же написал домой о разговоре с Кольбером.
Покончив с делами, Анри решил написать жене и, думая, с чего начать, озадачено уставился на чистый лист бумаги. Мужчине никак не давались слова, которыми он хотел бы обратиться к любимой. Перебираемые в голове строчки, ложась на лист, превращались в какие-то бездушные буквы и не выражали того, что чувствовал де Круа, и казались ему безжизненными и сухими. Даже само обращение к Шарлотте вызвало затруднение у графа. Дорогая, милая, любимая – всё звучало как-то холодно и банально.
Анри сидел и злился, не зная, как быть. «Да, Леджар бы уже написал такое стихотворение, что сердце любой девушки растаяло, – вспомнил граф признание менестреля в балладе, исполненное на свадьбе в деревне. – Как эти поэты находят слова?» – вздохнул Анри и всё-таки нацарапал первую строчку: «Любимая моя Шарлотта». «Нет!» – подумал он. – «Шарлотта, любимая моя!» Ему показалось, так лучше, а потом вроде пошло легче. Граф написал, как он скучает и мечтает быть снова с ней и как изнывает по ночам, тоскуя по любимой, и сообщил о сложившихся обстоятельствах, которые не позволяют супруге пока приехать к нему в Париж. Де Круа надеялся забрать её чуть позже, когда отремонтируют его дом, и просил не обижаться, поскольку он любит только её. Перечитав послание, Анри всё же остался недоволен. Письмо казалось ему холодным, но ничего лучшего у него не получалось. Граф вообще до этого никаких любовных писем не писал, если не брать в счёт записки о предложении свидания. Разве можно доверить бумаге те чувства, которые он испытывал, думая о Шарлотте?! И снова вздохнув, де Круа решил отправить письмо таким, как есть. Запечатав конверт сургучом, он отдал его Леону, а сам вернулся к работе. Не желая чувствовать тоску, разрывающую сердце, Анри полностью погрузился в дела, стараясь меньше думать о жене.
Глава 3
Спустя три дня де Круа зашёл проверить, как идет ремонт в его доме. Надо отдать должное, мастера действительно торопились, и работа заметно продвинулась. Решив всё-таки разобраться, чего теперь ожидать на выходе, Анри попросил архитектора заново показать, что же он перед отъездом не глядя подмахнул. Итальянец с азартом показывал чертежи и зарисовки, затем провёл хозяина в гостиную, где уже наносили фреску на центральную стену, и рассказал, какая роспись должна появиться на потолке. Граф ответил, что и одной более чем достаточно, а остальные стены пусть оставит в покое: