Страница 4 из 16
– Потрясающая оперативность, – заметил владелец бюро. – Но каким же образом вам удалось определить наружности грабителей? Между прочим, черты лица этого типа, – он постучал полусогнутым пальцем по мужскому портрету, – напоминают, скорее, фоторобот, тогда как женщина будто списана с натуры.
Посетительница кивнула:
– Вы абсолютно правы. А дело было так. Вернув, по воле случая, раму от картины, я подумала о том, что ведь могу сделать еще что-нибудь для спасения мужа. Я вышла во двор и огляделась. В нашем дворе расположена просторная детская площадка, а чуть сбоку от нее – крохотный скверик. По периметру площадки тянутся скамейки, на которых в течение всего светового дня обычно сидят молодые мамаши с колясками и старушки-пенсионерки. Но, как нарочно, незадолго до этого прошел дождь, и все скамейки были мокрыми, а потому пустыми. И тут я заметила, что в скверике, под защитой кустов сирени, расположилась пестрая компания людей бомжеватого вида. Судя по количеству пустых жестянок из-под пива, валявшихся под их скамейкой, кайфовали они уже давно, значит, могли что-то заметить. Я знала, что с той скамейки наш подъезд проглядывается, как на ладони. В обыденной обстановке я побоялась бы подойти к этим грубым людям, но ведь речь шла о том, чтобы доказать невиновность мужа. Преисполнившись несвойственной мне отваги, я приблизилась к ним и вступила в разговор, каким-то чудом находя нужные слова. И они, эти классические бомжи, не прогнали меня и не стали отнекиваться, напротив, выразили сочувствие и поведали много интересного.
– Ну-ка, ну-ка, – сощурился Пережёгин.
– Они сообщили мне, что не так давно видели на уединенной дорожке, что тянется за детской площадкой вдоль гаражей, чужого человека с тубусом под мышкой.
– Что значит – чужого?
– Вот и я задала им тот же вопрос. Они объяснили: допустим, я подсела к ним, и любой прохожий со стороны скажет, что я чужая в их компании. Вот и этот человек был чужим во дворе. Он вышагивал взад-вперед, будто поджидал кого-то, нервничал, поглядывал на часы, стараясь укрыться от дождя под кронами деревьев. Они даже поспорили, кого он ждет: собутыльника или женщину? Оказалось – женщину. Но когда та появилась, бомжи удивились еще больше, потому что женщина отличалась необыкновенной красотой и явно была чужой этому мужчине. Тем не менее, они сошлись и принялись что-то тихо обсуждать между собой. Спустя несколько минут у женщины зазвонил мобильник в ее крокодиловой сумочке. Она достала трубу и выслушала кого-то, не проронив ни слова в ответ. Затем оба направились к подъезду, из которого вышли минут через пять-десять, быстро двинувшись под арку. Мужчина нес все тот же тубус, но теперь уже в руке.
Виноградова подняла на собеседника печальные серые глаза:
– Я говорила вам, что немного рисую. Вот и набросала по рассказам бомжей портреты подозрительной парочки. После нескольких проб они единодушно согласились, что получилось вполне похоже. Дома я перерисовала эти наброски, и сейчас они перед вами. Мужчину я не видела никогда, и мой набросок, вы абсолютно правы, фактически является фотороботом. Другое дело – женщина. Я видела ее, причем пару раз, на выставках. Такое прекрасное, чистое лицо трудно не запомнить. В ее сторону поглядывали, я говорю о выставках, многие другие посетители. Невольно я услышала разговор двух пожилых дам, обсуждавших эту красавицу. Опять же невольно, в мою память врезалось, что ее зовут Дина Цыганова. Ей, видимо, уже за тридцать, хотя выглядит она на 27-28. Одевается стильно, со вкусом, пользуется дорогой косметикой и вообще живет, судя по манерам, на широкую ногу. Вот, пожалуй, и всё, что я о ней узнала, хотя теперь жалею, что не стала подслушивать дальше. Так или иначе, образ этой красавицы до сих пор стоит у меня перед глазами, поэтому и портрет получился, словно выполненный с натуры.
Пережёгин, между тем, передвигал рисунки по столу, меняя их местами и внимательно вглядываясь в изображения.
– По-видимому, не нужно спрашивать, почему вы не отнесли эти фотороботы, назовем их так, в полицию?
– Помилуйте, там решат, что я выдумала историю с бомжами, лишь бы обелить мужа. Самое обидное, что они ведь и проверять не станут.
– Что ж, если ваши бомжи ничего не напутали, то расклад получается такой. Эта красавица – доверенный агент антикварной мафии. Ее сообщник – опытный квартирный вор, умеющий открывать замки, не оставляя следов. Он бы и сам, этот вор, мог взять картину. Но, очевидно, только Дина могла определить, тот ли это холст на самом деле. Значит, мужчина пришел на дело с тубусом? Это очень важная деталь. Ну-ка, покажите мне раму.
Некоторое время «народный эксперт» осматривал раму со всех сторон, затем начал проводить над ней ладонью, почти не касаясь ею дерева.
– Я оставлю ее у себя, не возражаете?
– Именно вам я ее и принесла.
– Вот и хорошо. Но начать всё же следует с выяснения того, кто именно указал полиции на вашего мужа. В этом эпизоде кончик ниточки, разматывая которую мы доберемся до истины. Скажите, Ирина Сергеевна, в тот день, когда Омельев подарил вашему мужу картину, в коммуналке не произошло ничего странного?
– Ну, как же! – воскликнула она. – У мужа пропали золотые часы. Будучи в гостях у тетушки, он случайно угодил рукой в майонез и пошел отмывать ее в ванную. Там снял по привычке часы и положил их на полку. И, конечно, возвращаясь в комнату тетушки, забыл о них. Спохватился только минут через двадцать. Поспешил в ванную, но часов на полке уже не было. Поднимать скандал не в его характере. Так и ушел домой без часов.
– Золотые часы? – оживился Пережёгин. – Это интересно. Это очень важный факт. Он долго носил эти часы?
– Они у него были еще до нашей свадьбы.
– Замечательно. Просто замечательно. Вот что, уважаемая Ирина Сергеевна, принесите мне нынче вечерком, скажем, часикам к семи, какую-нибудь старую вещь, которой постоянно пользовался ваш муж. Ну, не знаю, его бритву или домашние тапочки.
– А поясной ремень подойдет? – спросила она. – На его дачных брюках есть ремень, которым он подпоясывался, по его рассказам, чуть ли не со студенческих лет.
– Это то, что нужно. Жду вас не позднее семи. Мне нужно задать вам еще несколько вопросов, но на свежую голову.
– Я приду раньше. Заодно расскажу вам о своей беседе с адвокатом, с которым мы должны встретиться после обеда.
Глава 4. БЕССИСТЕМНЫЕ ПРИКИДКИ
Оставшись один, Пережёгин придвинул к себе позолоченную раму и некоторое время изучал ее. Естественно, в своей, мало понятной для постороннего манере. Проглаживал ее ладонью, осматривал стыки, обратную сторону, снова переворачивал…
Отодвинув раму от себя, он взялся за рисунки.
Долго вглядывался в них, как бы стараясь приметить скрытые особенности карандашных линий.
– Нет, – вздохнул, наконец. – Пока – полный ноль.
Поднявшись, он вышагивал какое-то время по кабинету, затем остановился у окна, разглядывая с высоты своего третьего этажа тесный замкнутый дворик.
Там, внизу, в самом углу, у глухой стены громоздился мусорный контейнер, в содержимом которого ковырял палкой еще не старый, обросший бородой бомж в засаленной куртке, давно уже «пасшийся» на этом участке.
– Ладно, – крякнул Пережёгин, – без визита к генералу в этом деле, кажется, не обойтись.
Он вернулся к столу, взял рисунки и отошел к угловой тумбочке, на которой пылился ксерокс.
Нажал кнопку, другую, и вот уже у него в руках оказались копии рисунков.
Выудив из ящика стола пухлый планшет для визиток, он долго перебирал карточки, которые, похоже, были перемешаны безо всякой системы.
Наконец, нашел нужную: – Ага!
Сверяясь с ней, набрал на мобильнике номер.
– Мой генерал? – уточнил на всякий случай, хотя голос узнал сразу. – Как ваше драгоценное здоровье?
Слушая ответы, он часто кивал и в какой-то момент напористо осведомился: – Значит, мы можем встретиться сегодня? Ну, спасибо огромное, буду через 45 минут.