Страница 127 из 134
Опять задул, тараня горы серыми и плоскими, как льдины, тучами, северный ветер. Сухая снежная крупа змеистыми ручейками потекла по белому руслу. Ветер напирал, заходя то с одной стороны, то с другой. На прямых участках он разгонялся так, что снег, свиваясь в плотные смерчи, валил с ног. Холодные кристаллы забивали рот, глаза... Каждый шаг давался с огромным трудом, но Степан брёл и брёл за вновь замаячившим впереди «проводником». Когда силы оставляли его, приваливался, словно умирающий зверь, к дереву и, прикрыв глаза, отдыхал. Не шевелиться было для него самым большим наслаждением. Хотелось, чтобы оно длилось как можно дольше, но затягивать отдых опасно — заснёшь, и смерть не упустит своего шанса.
Открыв глаза после очередного передыха, Степан обнаружил лежащую у ног куропатку. Она была ещё тёплая. Охотовед не удивился: он воспринял это за дар лесного духа. Мужики рассказывали и о более удивительных случаях.
Сняв шкурку прямо с перьями, путник, почти не жуя, съел мясистую грудинку и почти сразу ощутил прилив сил. Зашагалось немного бодрее.
Смеркалось, а избушки всё не было. И проводник куда-то пропал. Степан растерялся. Он перестал понимать, где он и куда идёт. А тьма тем временем сгущалась.
«Придётся опять ночевать у костра» — обречённо подумал охотовед.
Кое-как свалив несколько сушин, запалил предпоследней спичкой огонь. Ели вокруг стояли разлапистые, и Степан устроил из их ветвей роскошное, пружинящее ложе. Рухнув на него, почти сразу провалился в бездну. Костёр прогорел, а измученный путник продолжал спать. Разбудили мягкие и настойчивые толчки в спину. Открыв глаза, огляделся… Никого! Видимо, опять померещилось.
Затянув недогоревшие хвосты сушин на чуть тлеющие угли, дождался, когда огонь охватит их, и опять свернулся на хвойной постели. Мороз под утро совсем озверел. Когда через пару часов Степан вновь попытался освежить костёр, ни руки, ни ноги не слушались. Да и дрова кончились.
«Ну, вот и всё!» — лениво подумал он и закрыл глаза. Но возникшие перед мысленным взором лица жены и дочери пронзили сознание:
— Как же они без меня?! Такое горе им… Нет, сдаваться нельзя!
Перебарывая апатию, Степан завалился набок, затем, с нескольких попыток, лёг на живот. Самым трудным оказалось подтянуть под себя одеревеневшие ноги и встать на колени. Когда это удалось, принялся, опираясь на посох, по частям поднимать тело.
Перед тем как сделать первый шаг, долго стоял, шатаясь и дрожа от непрекращающегося озноба. На него в эти минуты страшно было смотреть. Глаза глубоко запали, почерневшая, потрескавшаяся от мороза кожа на лбу и остро выступающих скулах свисала струпьями. Зубы стучали, сотрясая подбородок и спутавшуюся бороду.
«Куда идти? Ах, да! Вон проводник... Вперёд! За ним!» — скомандовал сам себе Степан. Но, провалившись в снег, сообразил, что не надел снегоступы. Один нашёл сразу — лежал у края лапника, а от второго остался лишь покоробленный кусок ремня — остальное сгорело в костре. Видимо, пока спал, нечаянно столкнул ногами.
Снежный покров в горах заметно глубже и рыхлей. Поэтому каждый шаг требует немалых усилий. Что делать? Степан, недолго думая, переломил несколько густых ветвей ели пополам и, положив их друг на друга, притянул остатком ремня к подошве унта. Получилась широкая, надёжная площадка. Опираясь на неё, можно было худо-бедно передвигаться. Правда, через час кровь с такой силой запульсировала в голове, что, казалось, вот-вот разорвёт черепную коробку. Слуховые галлюцинации обострились, глаза заволокла белая муть с плавающими в ней огненными кругами. Возникая ниоткуда, они наплывали один на другой, переплетались в цветистый клубок, после чего разбегались, чтобы вновь соединиться.
Всё вокруг теряло очертания. Степан теперь различал лишь контуры ближних деревьев. Цветные, мерцающие круги вертелись всё быстрее и быстрее. В голове стал нарастать противный гул, опять забухали колокола. Неожиданно всё пропало — путник потерял сознание.
Глава 44
Урок
— Ермилыч!.. Ермилыч! Ты меня слышишь?
Степан с усилием открыл залепленные оледеневшими ресницами глаза и промычал что-то нечленораздельное.
Чья-то сильная рука приподняла ему голову и поднесла кружку с горячим чаем. После нескольких глотков живительного напитка взгляд охотоведа стал осмысленным. Он огляделся. Напротив него сидел на корточках Лукьян. Поодаль стоял снегоход. Вокруг тайга.
«Искали! Не бросили!» — с благодарностью подумал Степан. Напряжение сразу спало, он расслабился и погрузился в целительный сон. Очнулся почти через сутки уже дома. Здесь было тепло. Пахло дымком самовара, свежезаваренным чаем, геранью, стоящей в горшках на подоконниках, и тем духом надёжного семейного гнезда, которое свивают любящие супруги годами.
Жена, осторожно смазывая ноги, лицо и руки гусиным жиром, рассказала ему, что, когда вертолёт не вернулся, командир авиаотряда утром, взяв двоих опытных таёжников, вылетел на «аннушке» с лыжными шасси на поиски.
— Место крушения нашли, вывезли погибших и груз. По следам поняли, что ты идёшь в сторону Верхов. Мужики на лыжах сразу вышли навстречу. А Лукьян на снегоходе только на следующий день — всё ремонтировал свою тарахтелку. Он и отыскал тебя. Фельдшер — отец Сергий — сказал, что чуть припоздай, сердце от мороза остановилось бы, — женщине в очередной раз за прошедшие дни стало не по себе от того, что она могла бы потерять мужа.
Вечером, узнав, что Степану получшело, к нему заглянул и сам батюшка.