Охотница

Однако уже на следующий день я начала скучать и задумалась о том, что нет смысла сидеть без дела всё то время, что Максу с Женей понадобиться, чтобы прилететь.

Отель, где я остановилась, находился на улице с символичным названием Юнивёрсити-авеню. Несмотря на то, что он оценивался в две звезды – если уж пользуешься чужими деньгами, лучше не обременять их владельцев сверх необходимого – по российским, да и по европейским меркам, он тянул на три, а то и все четыре. Номера в двухэтажном здании выходили в прямоугольный двор – либо прямо на асфальт, либо на балкон. Просторные комнаты со всеми удобствами, телевизором и мягким матрасом на двуспальной кровати, включённый завтрак и ежедневная уборка. Разве что бара не было. На ресепшене и в комнате, где подавали завтрак, висели ещё не убранные рождественские гирлянды и венки. В первый же день, поскольку я не сообразила вывесить запрещающий знак, смуглая уборщица заглянула в мою комнату утром, как раз когда я, выйдя из душа, стояла совершенно голая, собираясь одеваться. Я по-русски взвизгнула «Не входите!», горничная тут же захлопнула дверь, а после, когда я вышла, догнала меня во дворе и на ломанном английском попросила прощения, тыча пальцем в расписание уборок: дескать, она не по прихоти вломилась в мой номер, а исключительно во исполнение служебных обязанностей. Я, разумеется, с готовностью её простила, улыбками и жестами дав понять, что никаких претензий не имею. Тем не менее отныне мою комнату убирали исключительно во второй половине дня.

Проблему с прочим обедами и ужинами решить было легче лёгкого – чего-чего, а точек общепита в любом американском городе хватает, и ближайшая была на углу. Не сказать, чтобы я любила традиционную американскую кухню, но чтобы набить живот, и она сгодится. На другом углу был бар. Не то, чтобы я жить не могла без пропущенного стаканчика, но всё же как-нибудь скоротать в нём вечерок можно.

Однако же нельзя всё время только гулять да шляться по барам! Да, я обещала сидеть тихо, и сама понимала необходимость не привлекать к себе внимания, но «сидеть тихо» и «бездельничать» – вещи разные, верно? Да и неплохо был бы предъявить компаньонам, когда они появятся, какой-нибудь конкретный результат, не заставляя Макса сидеть и ждать, пока мы с Женей начнём с нуля.

А потому я заперлась в номере и целый день шерстила всё, что могла найти про известных мне сотрудников университета, с которым Бошняк точно пересекался. В том числе и про Любовь Брайс, в девичестве – Меркушеву. Саму её с мужем мы решили не тревожить: мало ли, ещё распустят язык, можно и спугнуть добычу. Но вдруг Пётр Викторович выйдет с ней на контакт, мелькнёт на какой-нибудь фотографии, напишет что-нибудь в социальной сети?

Однако и день, и другой поисков ничего не дал. Глухо! Либо его тут нет, либо затаился, что для него было более чем разумно. И если он всё же здесь…

Я отбросила пока бесполезный смартфон, мягко шлёпнувшийся на подушку в изголовье кровати рядом со мной, и задумалась, глядя в потолок. Если Бошняк здесь, то по старому адресу, где он жил ещё как Шишкофф, его искать бесполезно. Он купил или снял новое жильё и, раз он уж он прячется, то сделать это ему нужно было под другим именем. Но в Америке найти себе пристанище, если это не гостиница, не так-то просто. Нужно удостоверение личности, номер социального страхования и хорошая кредитная история, либо поручитель с таковой. Конечно, при должной ловкости все эти ограничения можно обойти, если снять квартиру или комнату у частника и не нарваться при этом на развод. Но наш Пётр Викторович – человек немолодой и, что немаловажно, уже привыкший к большим деньгам и комфорту. И если я хоть немножко разбираюсь в его характере – такой не станет тесниться в комнатке на окраине, как какой-нибудь мигрант, разве что речь пойдёт о совсем уже крайних обстоятельствах. Пути отступления он продумал уже давно, значит и о достойном его жилье позаботился. Или о жилье для него позаботился кто-то другой.

Ну-ка, ну-ка, как там поживает известный филантроп мистер Пейдж?

Судя по всему, неплохо он поживал. Я полюбовалась на несколько новых фото Джона Пейджа – на яхте, в зале с колоннами, на пробежке в парке. Прочитала заметку об его участии в благотворительном вечере. В костюме с галстуком он выглядел весьма представительно, но явно предпочитал менее формальный стиль.

Выяснить, где он живёт, оказалось сложнее, но всё же небезнадёжно. Для этого пришлось проломать себе над экраном глаза ещё часть следующего дня, но наконец я наткнулась на упоминание о некоем мероприятии, которое мистер Пейдж проводил у себя дома. В городе Сан-Франциско, на Авила-стрит. В двух шагах, можно сказать.

Местный автобус пронес меня по зелёным улицам – точнее, конечно, они были бы зелёными, будь сейчас более подходящее время года. А ведь сегодня первое января, вдруг вспомнила я, календарь завершил очередной оборот. Но я никак не отпраздновала это событие. Женя с Максом, наверное, пили шампанское, запершись в номере, а может, пошли в шумный клуб… Но как бы они ни праздновали, ночь они, безусловно, закончили одним… Перед мысленным взором вопреки моей воли замелькали пикантные картинки, я так погрузилась в них, что едва не пропустила свою остановку.

Прямая линия метро провезла меня под заливом. Эскалатор со станции поднял прямо на мощёную плиткой площадку между домами. Вокруг ограждавшего вход в метро весёленького разноцветного заборчика кучковались люди, седобородый дядя играл на аккордеоне. Я, проходя мимо, бросила в чехол перед ним немного оставшейся у меня мелочи, и он с достоинством поклонился. За то время, что я провела под землёй, прошёл дождь, и небо над головой всё ещё было скрыто серыми тучами, отражавшимися в таких же серых лужах. Не дать ни взять наш сентябрь. Наш… Я сунула руки в карманы. Если подумать, Сан-Франциско должен быть мне так же чужд, как и Москва, но всё равно я невольно всё сравниваю с Жениной родиной. А ведь это был не первый мой визит в этот мир. Но всё, что было до него, как-то уже стёрлось. И мне не хотелось возвращаться в мой настоящий дом – сейчас я поняла это со всей отчётливостью.