Страница 64 из 216
Григиам
1
В королевские покои Энтони Аддерли вошёл стремительно — впору погаснуть свечам с ним рядом. Но он только вспугнул тени. Под хрип огня в камине они заворочались в обилии тёмного дуба, смешались с образами мёртвой королевы в простенках. Король, пятнышко света в этом дубовом гробу, стоял у мышиной клетки и резал морковку. Сладко пахло ей, противно — мышами, легко и свежо — Изольдой? Позади Мышиного хвостика, на высоком изножье кровати белела накидка из пуха таханийских горных коз. Как это. Это же его Изольда. Это при нём, Энтони Аддерли, она куталась в эту накидку — он достал её через Пилигрима Арчи, промышлявшего контрабандой с Восточной Петли. Энтони вздрогнул от злости и свежей боли, дёрнувшей шрам на затылке. Он бы забрал накидку. Он бы забрал Изольду, если бы она показалась. Непременно бы объяснил ей… Мягкотелая, глупая. Она просто не посмела отказать королю.
— Сир. — Одно жалкое слово. Его пришлось проталкивать через сжатое злостью горло.
— Виконт Аддерли, — безо всякого выражения откликнулся Нейдреборн и отложил нож и морковку. — Но судя по тому, как вы ворвались сюда, вы теперь кузен Тони? Неравнозначная замена…
Энтони встал навытяжку. Скрип колета, холод чешуйчатого — ещё кэдианского — горжета. Всё верно, прежде всего он здесь как оскорблённый драгун, притом Мышиный хвостик отважился принять его и не позвал никого теперь. Сомнительная слава Тихони… Ну-ну. Будет тебе Тихоня.
— Сир, это правда, что вы заключили мир в Эскарлотой?
— Истина. Вы для этого ворвались ко мне как к нашкодившему порученцу?
— Как вы могли заключить мир с «вороньём», сир?
— Значит, кузен Тони… — Опершись спиной об изножье кровати, Нейдреборн — ненароком? нарочно? — коснулся накидки. Пух с шеи и живота таханийских коз вычёсывали не для того, чтобы его сминали бледные слабые ручонки. Изольда была хорошенькой, нежной и тихой не для того, чтобы эти же ручонки лапали её. — Напоминаю, Аддерли, перед вами ваш король.
— Как вы могли сделать Изольду Кернуолт своей любовницей? — голос Энтони понизил, но в ушах шумело от взбесившейся крови.
— Прикуси язык, Аддерли! — прикрикнул Нейдреборн, тараща глаза и больше не касаясь накидки.
Энтони склонил голову, стукнул сапогом о сапог. Кажется, всё равно вышло дерзко, он попрал все приличия, но… Мышиный хвостик не заслуживает иного. Пусть радуется, что Энтони не пустил к нему Хью.
— После того, как победа в войне была у вас перед носом, вы…
— Обсуждаете мой указ? Моё решение? — Широкими шагами, неслышными из-за ковров, Нейдреборн зашёл ему за спину, обдал вязким лилейным запахом. Аддерли с трудом не пустил руку к шраму — волосы шевельнулись от злости и омерзения. — В драгунском полку не знают о дисциплине? Верноподданности?
— В борьбе за эту победу сгинул полк вашего брата, дело его жизни. Вы порочите не только своё имя и славу Блаутура, вы предаёте осмеянию память Айрона-Кэдогана!
— Забудьте о тени моего брата, здесь правлю я, а не он! — прицыкнул Мышиный хвостик. Отпрянул лилейный запах, отступили назад и в сторону, пришёптывая, шаги. — Ваш полк — величайшая ошибка его жизни. Из-за него я лишился Оссори — своего вернейшего подданного. Из-за него я до сих пор утрясаю последствия дел брата! Делишек!
— Драгунский полк — исключительное формирова…
— Замолчите.
— … если бы вы отказались от этого позорного мира, Эскарлота бы сдалась уже весной…
— Вы слышите, Аддерли?
— К чему унизительные условия мира, если можно заполучить всю страну?
Отчеканенные слова упали не отбитыми, не подхваченными, и затерялись среди мышьих шорохов и треска огня. Энтони зло сглотнул, осторожно повёл из стороны в сторону головой. Кровь шумела затихающей, проигранной битвой.
— Ни слова больше, — заговорил Нейдреборн без особого выражения.
Аддерли хотел было повернуться. Но ведь крылатый линдворм не оборачивается в полёте, ища свой хвост.
— Вы сами, сами подписали себе приговор. Мир с Эскарлотой — решение вашего короля, а не сплетня, не щебет вашей любовницы. Оно не требует вашего одобрения, Аддерли.
Пауза. Боль щёлкнула в затылок. Морщась, Энтони оглянулся. Лоутеан стоял у мышиной клетки, бледное пятнышко в дубовом гробу, и на весу резал кружками морковку. Приговор звучал обыденно, чтобы не сказать мирно:
— Я распускаю полк. Никаких Неистовых драгун. И если до меня дойдёт хоть какое-то упоминание об этом проклятом полке, я прикажу казнить всех выживших офицеров — в расплату за сбежавшего Оссори и за неповиновение воле короля. Вы свободны, Аддерли.
И Аддерли в самом деле освободил себя, распахнув двери из мышьих покоев в манере Айрона-Кэдогана — широким пинком.