Страница 57 из 216
Перед ними навязчиво забренчал безделушками студиозус с хитро заломленными бровями. Пальцы, красные от мороза, в своё время портившие взятые на подержание учебники, теперь перебирали камешки с рунами, лапки птиц и зверьков на цепочках, пёрышки в смоле, палочки с рунной резьбой, флаконы с дрянного цвета жидкостью и прочую ерунду, якобы заговорённую здешними ведьмами. Но в пору экзаменов даже самые не суеверные украдкой покупали себе хотя бы дырявую монету. Гарс как истинный сын практика по анатомии потянулся к пальцу покойника. Квентин перехватил его руку и посмотрел на горе-торгаша сверху вниз:
— Вижу, ты так и не можешь окончить курса, Филле? А я предупреждал…
Лентяй, тупица и обманщик, Филле прижал к груди короб и попятился, таращась на Квентина с неизбывным ужасом:
— Мэтр Кёртис… Я сдам… потом… эти формулы…
Гарсиласо вздохнул и уставился на собственные пальцы в перчатке, а Филле так же незаметно, как появился, растворился среди товарищей. Успевая дерзко глазеть на всадницу на породистой лошади, студенты торопились в аудитории. С минуты на минуту, после обеда, должны были начаться необязательные чтения. Обязательные лекции длились с шести до девяти утра, и до полудня студиозусы успевали обтяпать свои делишки. Для преподавателей не было секретом, что предприимчивые старшекурсники продают молодняку учебники, конспекты лекций и «знания в ухо» — излагают ответы на заданные на дом вопросы, решают задачи или пересказывают содержание подлежащих к прочтению книг. Мэтр Кёртис не запрещал. Главное, чтобы молодняк знал и понимал то, что получит и услышит, чтобы знание осталось в головах, а уж как оно попало туда — не всё ли равно? К тому же, он каждый год менял вопросы и задания, а лекции насыщал свежими примерами…
— Мы в мужском монастыре? — буркнула Хенрика, когда Квентин повёл своё семейство дальше, к харчевенке под кирпичной односкатной крышей. Запах еды мог бы раздразнить нюх самого воздержанного прохожего. — Это прыщавые юнцы будто впервые увидели женщину.
— Трудно найти женщину прекрасней госпожи Кёртис…
Хенрика промолчала, но в этом молчании чувствовалось, как неприятно ей зваться женой бродяги-лекаря. Он всё же оглянулся. Королева. Борясь с участью быть госпожой Кёртис, она нарядилась в сбережённое платье из дорогой крашеной в коричневый шерсти, то и дело трогая на нём вышивку, покрылась шейблейном на меховой подкладке и увенчала не склонённую голову баретом с пряжкой. Конечно же, она не спускала с Квентина тяжёлого, приговаривающего к казни взора. Однако впавшие щёки и вздёрнутый кончик носа краснели от холода. Едва он сказал об осаде, эти глаза распахнулись, в них проглянула детская беспомощность, наморщился лоб и на побледневшем лице обозначились веснушки. Королева? Вопреки непростому нраву было в ней что-то такое, из-за чего хотелось защищать её, не давать никому в обиду. Даже если из оружия у тебя только цитра да скальпель.
Забил Зануда Теддхе. Смех, но Квентин, старая развалина, разволновался как юнец. Отпустив уздцы лошади, он бросился к крыльцу харчевни и почти схватил за шиворот выпрыгнувшего из ароматной полутьмы коротыша. Может, университет и не изменился, но знакомец отрастил такое брюшко, что секретарская мантия была бессильна спрятать его.
— Мэтр Йоргенсен…
— Квентин! Кёртис! Негодник! Мой самый учёный мэтр! Бунтарь! Вернулся взорвать стену-другую?!
Квентин подавился воздухом. Отто Йоргенсен крепко обнял его и отступил, разглядывая с видом хозяина дома, к которому возвратился блудный и весьма любимый постоялец. Квентин невольно заулыбался, рассматривая знакомца в ответ. Когда-то они — потрёпанный долговязый бродяга и раскормленный коротыш с шапкой вьющихся русых волос — по очереди спасли друг другу жизнь. Своей Квентин распорядиться с умом не сумел. Отто же осел в первом «приличном» городе (ключевым критерием пристойности были добрые отношения с Прюммеанской Церковью и мужчины у власти), наладил завидный быт и из беглого лекаря сперва выбился в помощники декана медицинского факультета, а затем в секретари ректора. Он знал, как надо жить.
Наконец Отто вполне ожидаемо покачал головой, осуждая Квентина за неважный вид, отвесил поклон «госпоже Кёртис», приобнял за плечо малыша Гарса и повлёк его к учебному корпусу.
— Так твой папа тебе не рассказывал? Он здесь птица высокого полёта! Да, Квентин? Он просто скромничает, но знай, выгоняли его ректор и бургомистр разом! Да-да, ради такого дела они даже помирились. Твой папа почти легенда в этих стенах.
— Вернись в седло, славненький.
Малыш Гарс оборвал смех и втянул голову в плечи, будто его застигли за чем-то постыдным. Квентин подсадил его на лошадь, снова избегая глядеть на всадницу.
— Замолвишь за меня словечко перед ректором? — спросил он Отто, позволяя ему увести себя вперёд. — Семейству Кёртис нужно убежище.
— Ректор так болен, так болен… — закатил старый знакомец глаза. — Даже ты не вылечишь.
Квентин негромко присвистнул.
— Конечно… Я ведь не воскрешаю мёртвых.