Яблочные дни. Клинки и короны

Тем временем стены иной, андрийской столицы приближались и росли ввысь. Неудивительно, что Рагнар долго не мог сладить с городом. Фёрнфрэк с ходу давал понять — он совершенно сам по себе, величавый и непокорный. Надвратные башни, с навесными бойницами в верхней части, были кирпичными и круглыми. Вероятно, закруглением башен озаботился ещё князь Андрии: обложил квадратные башни кирпичом, чтобы сгладить выступающие углы, легко повреждающиеся при артиллерийском обстреле. Столь настойчиво осаждая этот город, Рагнар изучил каждое его слабое место. Неудивительно и то, что став здесь хозяином, он обернул слабость в силу.

Странное дело, следуя в Фёрнфрэк, Райнеро не встретил признаков мятежа, теперь же они были налицо. Близость врага привела крепостные стены в оживление. Вплотную к ним вырастали строительные леса, по которым разгуливали люди. Они выдирали из камней сухие ветки, замазывали чем-то тёмным щели. Райнеро привстал в стременах. Так и есть, внизу тоже велись работы. Горожане бойко долбили мёрзлую землю, выбрасывали её из рва. Райнеро подъехал ближе, заглянул в раскинувшуюся далеко вдоль стены яму и довольно хмыкнул. В силу морозной погодки водой ров не заполнить, но смертоносными кольями — запросто. Те уже в немалом количестве щетинились с мёрзлого дна, на один кол можно нанизать пятерых. Как-то принц Рекенья насадил на кол маркиза ви Новерро, мужа своей названной сестры, апаресидской сиротки Жуаны. Так вот, эти колья во рву Новерро бы понравились.

Райнеро с надеждой глянул на поднятые отвесные ворота. Им бы опуститься, желательно, к его ногам. Со стены грозным ором вопросили:

— Стой! Кто идёт?

— Граф Агне дома.

Из трёх листов, составляющих жалованную грамоту, Райнеро отобрал тот, где кратко значилось, что податель сего — граф Агне. Стражник изучал бумагу, шевеля губами под усищами.

За стенами деятельность оказалась ещё более бурной, чем снаружи.

— Враг уже близко? Когда ожидается осада?

— Господин граф приехал сюда, ничего не зная?

— Только малость...

— Считанные дни, господин граф.

Стража Фёрнфрэка носила красно-белые ливрейные куртки. Цвета первых Яльте. Кровь и снег. Почитая Раварту, сын Рагнара заменил фамильного волка гарпией, а та парила в холодной небесной выси. Но всё это случилось потом, после конца князя Андрии.

— Мне нужно попасть к губернатору.

— Этот убег, селёжий потрох, — стражник сплюнул себе под ноги. — Всем заправляет господин бургомистр. Держитесь реки. Доедете до площади Наместницы, а там не заблудитесь. — Красно-белый исподволь разглядывал джериба. Марсио говорил о законности титула честнее, чем грамота, регалии, свита. — Если только господин граф не собирается здесь останавливаться, ему лучше поторопиться.

Соблазн вообразить себя въезжающим в павший город Рагнаром был ужасен, так что Райнеро спешился. Он кинул стражнику сульв[2], после чего с Марсио в поводу двинулся по мощёной булыжником эспланаде[3]. Как и снаружи, вдоль стены тянулись строительные леса, с них доносилось ритмичное тюканье. Фёрнфрэкийцы действовали со знанием дела: укрепляли ненадёжные места известью, прилаживали назад выпавшие камни, соскребали пожелтевший мох, наросший за годы спокойствия щетиной. Перед битвой военные должны выглядеть красиво. Сам Райнеро щетину не брил, она добавляла ему желанные года, а вот другие скоблили щёки и подбородки до синевы. Прозвав рабочих «куаферами крепости», принц Яльте пустил взгляд дальше.

Вершина стены задиристо топорщилась ласточкиными хвостами. По трапу между этажами строительных лесов двое силачей поднимали пушку, шестеро пристраивали уже поднятые к зазорам между зубцами. Звенела отборная блицардская брань.

Заворожённый подготовительными работами, Райнеро не заметил, как дошёл до берега реки. У той было имя, крутилось на языке осколком льда, кажется, Тайг. Копыта Марсио застучали по мощёной дорожке, жеребчик вознамерился спуститься с крутого карьерного берега к воде, но Райнеро его придержал. Река не замерзала даже зимой, должно быть, из-за сильного потока. Шуму и плесканию Тайг позавидовала бы любая горная речушка Эскарлоты. По ту сторону реки высилась стена. Она примыкала к крепостной стене города и тянулась по противоположному берегу, деля Фёрнфрэк пополам. Райнеро задумчиво проводил каменную змею взглядом и заметил на берегу людей. Один из них, безумец в скрипящей коже и башмаках из железа, взял в зубы что-то вроде верёвки, доверив её конец товарищу, и шагнул в воду. Принц Льдов поёжился. Северные предки баловались купанием в выдолбленных во льду дырах, но выросший на юге потомок был далёк от подобных затей. Марсио потянулся к водице, товарищ купальщика крикнул не пить. Райнеро рассмотрел, что в руках у него не верёвка — кожаная трубка. Всё прояснилось: ныряльщик укреплял в крепостной стене решётку, через которую проходила вода. Решётка закрывала подкоп, враг мог им воспользоваться.

Занесённая снегом дорожка, бегущая вдоль реки, вывела Райнеро к площади Наместницы. Он готовился проталкиваться между деловито снующих горожан, уворачиваться от попрошаек, карманников и детей-оборванцев, послушать музыкантов и бросить грош их конкурентам — фокусникам или актёрам с передвижным театром, поддаться зазывалам у торговых рядов. Но его ждал сюрприз — безлюдье.

Редкие, осторожные прохожие проскальзывали мимо цветных зданий из камня и фахверков, куда более узких и вытянутых, чем строили в Эскарлоте, заворачивали за церковь со множеством закруглённых углов или копошились у наспех возведённого склада. Похоже, зачинщики мятежа ободрали окрестные деревни и всласть пошарили по амбарам прочих городов Андрии. «Всем заправляет господин бургомистр»? Райнеро отличил ратушу по красно-белому флагу Андрии на шпиле, но окна были закрыты ставнями, она выглядела такой же «неживой», как дома по соседству. Вспоминая Айруэлу, принимавшую опасность осады с большей живостью и храбростью, Райнеро дошёл до конца площади и лишь там застал лёгкое оживление. На самом краю высился трёхэтажный особняк из мелкого коричневого кирпича, со ступенчатым фронтоном и множеством окон в белых затейливых рамах. У крыльца стояли экипажи с незнакомыми гербами, ливрейные куртки стражников мешались с панцирями[4] и гребенчатыми шлемами солдат из ополчения, чернели мантии чинуш.