Страница 157 из 216
Он кивнул, и сестра восторженно впилась ему в губы.
3
— Этим кудрям нужна корона! — выдохнула королева в тёмную гриву, за которую час назад собиралась образцово оттрепать нерадивого родича.
— Согласен, — Райнерито целовал её от плеча до шеи, стискивал талию, словом, подтверждал, что его руки, жёсткие от рукояти меча и конских поводьев, действительно куда более чем надёжны.
Хенрика не прогадала, поддавшись своему желанию, как не прогадывала никогда. Чем прижимать осиротевшего племянника к сердцу и гладить по буйной голове, лучше расстелить у камина волчью шкуру и усесться племяннику между колен. Этот Яльте на любовном ложе проявлял тот же задор, что и в боях. От толчков на пределе у неё прерывалось дыхание и срывались с губ вскрики. Райнеро зажал ей рот поцелуем. Хенрика, перестаравшись, укусила его за губу.
— Ауч!
— Я ведь грозила, что… вытяну твою кровь до… последней… стылой капли?
— Гнусной капли, кузина, — Райнерито снова подхватил её за поясницу и приподнял, раз, другой, третий.
Пламенная волна захлестнула и увлекла, отдаваясь где-то в ступнях. Хенрика со стоном откинула голову. «Кузен» прошёлся ртом по её шее и достиг уха, вытворяя с ним что-то такое, до чего не додумывались предшествующие любовники. Невежи!
— Или Яльте отрекается от своих слов, и я уже не бастард?
— У тебя даже нрав ублюдка, Рекенья! Но и ублюдкам к лицу венец, были бы кудри…
— Бродяга… плакался… бродяге…
— Мы — Яльте, славненький! — Хенрика стиснула его плечи, негодник рывком прижал к себе. Она со стоном выгнула спину, за которую Райнеро заботливо подхватил. — Мы можем заполучить любую корону, какую захотим! Что ты скажешь... о короне... Андрии?
— А что, есть такая страна?
— Была, мой князь…
— В составе Блицарда. И ты сама приложила эту руку... — горячие губы опаляли один за одним пальцы Хенрики. — … приложила руку, чтобы там Андрия и осталась.
— Ты что же, так и не понял? — Хенрика провела губами через весь насупившийся лоб Райнерито, попутно расшевелив носом кудряшки и зацеловав бледный след от какого-то пореза. — Рыжий Дьявол обставил бы тебя и без моей помощи. Но я могу дать тебе ещё один шанс.
— Да на чьей ты стороне, а, дух несвятой Раварты?
— На стороне того, кто более изряден на любовном ложе.
— Вот это мерка! — Будущий князь Андрии приник к её плечу. И, нет, эти зубы не могли себя не проявить. Хенрика вскрикнула от ожившей боли, оставленной камнем у Университетских ворот, и за гриву оттянула «Графа Рагнара» прочь. — Я сделал что-то не то?
— Пусть твой суд запоздал, но твои присные были более расторопны. Этот ушиб и все прочие — их рук дело. Их накажет Оссори, но ты клянись, именем Яльте клянись, что впредь сам будешь мне защитником. — Хенрика вцепилась «кузену» в плечи и выпрямилась, не минуя восхитительного ощущения удара там, внутри. Райнеро сцепил руки вокруг её талии, надо полагать, в оборонительное кольцо.
До сего момента Хенрику откровенно забавляла его мордашка, для грозности обнесённая щетиной и змеями кудрей, но в эту минуту со смешками было покончено. Ведь тогда, в конце обряда, в этом очаровашке проглянул истинный Рагнар Яльте.
— Я дам тебе доспех. Меч. Войско. Себя. Ты отвоюешь у слизня Андрию и возложишь на наши головы по княжескому венцу. Вторые Рагнар и Раварта, но не скованные волей родителей и государей. В своей вседозволенности подобные богам.
В глазах нового Рагнара взблёскивали лезвия сошедшихся клинков, лицо озаряло зарево победоносных боёв. Хенрика поняла, что дрожит, нет, тает, и с ещё большей страстью насела на своего военачальника и соправителя. Он нёс такое наслаждение, каким королеву давно никто не одаривал. Может, оттого, что он был Яльте без капли немощной крови Рекенья. Может, оттого, что был молод, хорош собой и безудержен, оттого, что пил жизнь взахлёб. А может, оттого, что продулся в пух и искал забытья, и королеву сводило с ума чувство, что она осчастливливает «несчастненького» столь высокой масти.
Она не могла сказать точно, в какой миг увидела во враге союзника, брата и мужа. Когда, обезоруженная, угодила на острие его клинка? Когда обрядом растравила память льда и крови? Когда, как в чаду, увлекла его на себя, торопясь влиться в это тело, эту плоть от плоти льда, под которой бешено билось пламя?
— Повоюем, — ухмыльнулся будущий Рагнар Андрийский. — Но на сестре матери я не женюсь.
Хенрика вложила в толчок ему навстречу всё негодование, обуявшее её.
— Не пойми меня неправильно, ведь и я бы не пошла за принца без королевства, но откажешься от доспеха, меча и армии с той же лёгкостью, что и от моей руки, — и я закричу, что ты меня насилуешь, так что и штанов натянуть не успеешь!