Страница 137 из 216
— Марсио, чудесно. Так вот, ваше высочество, проминать его вам придётся самостоятельно. Полагаю, вместе со мной, на привязи…
— Он убил конюха? — Райнеро почувствовал, как козья ножка играется с его сапогом. Вести беседу с Дьяволом становилось всё сложнее. В память врывались совсем другие скачки, за которые залётный эскарлотец прозвал блицардку Попрыгуньей…
— Покалечил.
— Что ж, ему ещё повезло, — принц Рекенья мрачно улыбнулся. Эбба подбросила ножку к его колену. Пользуясь моментом, он поймал проказницу и твёрдо отстранил.
— Я так и понял. Славный жеребчик, с характером.
— Полагаю, характером он пошёл в хозяина, — козочка стрельнула в Райнеро глазками, ножка возобновила путешествие. В «Козлячьей горе» Эбба без устали демонстрировала, сколь подвижны эти ножки. Тогда они то обвивали его поясницу, то ложились на плечи…
— Вы о смертоносности? — Райнеро цедил слова; пах заливало жаром. Мерзавка, словно почуяв, придвинулась поближе и положила ему на колено цепкую ручку.
— Я об упрямстве, — ручка стиснула колено. Райнеро дёрнул ногой, ударился о столешницу. Пах изъедала зараза похоти.
Приборы зазвенели, Оссори переглянулись и уставились на пленника. Губы Девы дрогнули в смущённой и вместе с тем понимающей улыбке, а Дьявол ухмылялся.
— Прошу меня простить, — Райнеро вскочил и бросил взгляд на спасительную дверь. — Но мне нездоровится. Ночью я открывал окно, в комнате было душно. Похоже, у меня жар.
— К вам сейчас же будет послан лекарь. — Граф Оссори, отложив приборы, явно хотел встать.
Райнеро метнулся к выходу, отнекиваясь на ходу:
— Этого не нужно, граф, это скоро пройдёт. Я пробуду в своей комнате остаток дня, постараюсь уснуть. Завтра мне должно стать лучше…
— Как скажете, но если вам станет хуже...
Райнеро, не дослушав, толкнул створку и невольно шагнул назад. На пороге высился весь в сером с просинью, во мхе щетины человек-изваяние. Он и не подумал посторониться и придержать саблю, и это принцу Рекенья пришлось, ударив бедро о чужую рукоять, протиснуться мимо. Возмущенный, он оглянулся и нарвался на взгляд, сулящий все муки варварских расправ.
— Простите за задержку, господа, — стращатель вошёл в столовую, больше не проявляя к принцу Рекенья интереса. — Рональд, здесь проветривали? Уж шибко разит изменой...
4
Прикосновения Юлианы стали горячими, каждый пальчик будто оставлял на плече ожог, нет, дорожку ожогов. Райнеро попытался удержать ускользающий сон, но тщетно. Юльхе исчезла.
— Вернись, негодница…
— Я и не собиралась уходить.
Райнеро распахнул глаза и перевернулся на спину. Над ним склонялась женщина с одинокой свечой в руке, воск стекал ему на плечо белыми каплями. Принц их смахнул. В сияние свечи попала золотистая сорочка и волны золотых же волос, изящная шейка и улыбающиеся губы. Райнеро тряхнул головой, прогоняя образ графини Оссори. Это не она, не может быть она. Послышался знакомый грудной смешок — козочка!
— Ты пришла мстить за мужа? — Во второй руке Эббы блеснула склянка с жидкостью — яд? Райнеро рывком сел. — Глупая затея. Он сам виноват, не стоило нападать на командующего. Убери это.
Вдова запустила склянкой в складки одеяла и залилась тем самым грудным хрипловатым смехом; из-за него урок блицардских плясок в «Козлячьей горе» окончился на мятых простынях.
— Ах, вы меня поймали! Не хотите проверить, есть ли у меня нож?
— Что в склянке?
— Лекарство от жара. Вы сказались больным, я беспокоилась… — радетельная хозяйка поднесла к его лбу ладонь.
Райнеро перехватил хрупкое запястье.
— Это лишнее, сударыня. Убийца героического капитана Скогбрюна не стоит ваших забот.
— Коль скоро вы не больны… — Эбба играла с завязками сорочки и склоняла головку то влево, то вправо. Будь он проклят, но ему уже хочется её приласкать. — Ваш долг — обо мне позаботиться. Я ещё слишком молода и, как вы внушили мне, хороша, чтобы оставаться вдовой до конца своих дней.
— Чего ты хочешь? — Отвести глаза, отвести! И для надёжности податься назад, к изголовью. — Вергельд*[2]?
— Вергельд придумали Яльте, — отмахнулась козочка, ставя подсвечник на приступок. — При Тистлях ты заменил бы мне мужа.
— Этот закон умер вместе с Тистлями. — Райнеро сурово взглянул вдове в лицо, но взгляд сорвался и пополз вниз, к ждущей поцелуев шее, соблазнительно выступающим ключицам, худым оголявшимся плечам. — Яльте его отменили, иначе брату по меньшей мере трижды пришлось бы брать в жёны сестру.