Страница 108 из 216
— Но… — Племянничек опустил зеркало и недоверчиво уставился на тётушку: — Что мне тут делать? У тебя же болит живот. Разве сегодня ты сможешь фехтовать?
— Ну я же Яльте, славненький…
2
Малец не старался. Нет, он, сдувая со взмокшего лба кудряшки, нападал и отбивал выученные удары, но стоило применить новый финт — тут же его пропускал.
— Ай! Тётя! То есть, мам! — Салисьо потёр уколотый колпачком бок и попятился к окну. Темнело, колокол отбивал комендантский час, приближая срок замысла. — Я устал.
Хенрика удержалась от утешений из последних сил. Когда племянник вместо «тёти» произносил «мама», у неё вырастали крылья. Но его «мама» — лишь часть игры в «семейство Кёртис». Салисьо уже далеко не слюнявый младенчик, просить его о «маме» тётка не смела. Дианиной глупостью это слово означало для Гарсиласо «злая королева-ведьма».
— В позицию.
— А мэтр Кёртис скоро вернётся?
— Вряд ли. Я сказала, в позицию.
Салисьо вздохнул и поплёлся к тётке, волоча шпагу по полу. Шпагу, которой он так радовался полмесяца назад. Выбирая её, Хенрика полдня в университетской Арсенальной провела под одурелыми взглядами студиозусов…
Выпад, слабое нападение, отбил, снова выпад, забыл о защите, споткнулся, убит.
— Тебя победила женщина с больным животом. — Хенрика вскинула брови, подтянула сползающие из-за худого ремня штаны. — Это не очень хорошо, славненький.
— Я устал! — Отбросив шпагу, негодник растянулся на полу и дрыгнул ногой. — Можно мне пойти спать?
Спать, наконец! Борясь с волнением, Хенрика вернула в стойку их шпаги, задула лишние свечи, сменила за ширмой тряпицу, переодела ершащегося Салисьо в ночную сорочку, взбила ему подушку и наконец присела с краю узенькой, смыкающейся изголовьем с её койкой постели.
— Милый, вы с мэтром Кёртисом ходили сегодня к воротам?
— Ага… — Салисьо потрогал дырку на месте зуба.
— И много там было охраны?
— Мнооого... А почему ты спрашиваешь?
— Боюсь за нас. Очень. Враг так близко, под самыми стенами.
— Тётушка, бояться нечего, — Гарсиласо улыбнулся ей как дурочке, успокаивающе сжал её руку. — Там солдаты с аркебузами и копьями, у пушек стоят канониры, а к воротам близко не подпускают даже горожан. Командующий обороной держит слово...
— А кого подпускают?
— Только преподавателей и военных... — Салисьо разжал пальцы и теперь силился не закрыть глаза. — Вот мастер Квентин, он был в мантии, его и пустили... Он спрашивал что-то у стражников, про трёх умерших в лазарете... А потом мы пошли обратно, и...
Уснул, и Хенрика поцеловала племянника в лоб. Хваля себя за догадливость, пробралась в «гардеробную» — угол, где на крюках висела вся верхняя их одежда и сумка лекаря. Кроме мантии преподавателя ей понадобились плоская шапочка, фляжки с огнистой водой, сапоги, выменянная у Квентина куртка и столь же видный поясной ремень. На прочной, шириной с её ладонь коже проступала незнакомая, не полукружная вовсе печать кожевенника — кошка с загнутым клювом, крыльями и хлёстким хвостом-кисточкой. Пряжка оцарапала её нечитаемым чеканным орнаментом. О тугой, неподатливый ремень Хенрика стёрла пальцы, прежде чем затянула его, обмотавшись в два обхвата. В довершение всего ремень больно шлёпнул по колену кованой накладкой, как если бы его хозяин вызнал о её намереньях. Хенрика заткнула конец ремня за пояс, накладка обожгла холодом живот. Он и впрямь не болел. А вот огненное сердце Яльте, горя безумно, жгло кости рёбер, но в отличие от чрева, никогда не предавало её.
Ночь выдалась холодная и ясная. Набирала полную силу луна. Рыжий Дьявол ещё оценит, как сначала она порыжеет от огня, после чего почернеет от копоти. Когда Хенрика Яльте узнала, кто назначен отвоёвывать Андрию, кто стал безвестному командующему противником, перед ней больше не стояло вопроса. То же самое Ингунн Змеиные Уста сделала бы для Вигрима Железный Бок, их дочь — для их сына. Хенрика Яльте — для Айрона-Кэдогана, теперь уже Рональда, его побратима. Секрет погибшего жениха, хранимый у пояса, придавал ей сил. Преподавательская мантия прокладывала дорогу — через патруль за учебным корпусом, через ворота в университетской стене, через узкие уснувшие улочки городка. О, скоро она явится Фёрнфрэку и Андрии победительницей, возвышенная побратимом, Рыжим Дьяволом. Мятежнички, эти отбившиеся от рук отпрыски, испытают на себе всю мощь родительской любви. И, коль скоро их королева и матушка слыла покровительницей научных знаний, она возьмёт под своё чуткое руководство грабёж университетской части города — аптеки, бумажные и переплётные мастерские, скриптории и книгопечатни. Остальное пойдёт на потребу Рыжему Дьяволу. Нужно же уважить дружочка перед тем как заключать с ним сделку.
Вот и эспланада. Она горела огнями, как площадь в празднества. Тени не проскользнуть. Салисьо не обманул, охрана имелась в избытке. В окошке кордегардии мелькали фигуры, по двое арбалетчиков на площадках двух надвратных башен, трое на галерее над воротами, караульный у самих ворот. И эти истуканы — студиозусы! Беспутные, разгульные, шумные дебоширы… Не позволяя себе испугаться, Хенрика вдохнула полной грудью, взяла факел левой рукой, пошла. Голову ниже, шаги уверенней и спокойней, мужчины не семенят. Проклятые сапоги! Приходилось вымерять каждый шаг, чтобы не растянуться на булыжниках. Мимо пробрели двое кивнувших «коллеге» преподавателей. Яльте шагнула к караульному офицеру, приросшему к алебарде.