Страница 392 из 402
Наверное, Леда не помнит, что здесь творилось, решила я, стягивая ботинки и куртку.
- Разожгу камин, - сказала Леда, оборачиваясь ко мне. – В доме есть немного дров, поэтому не нужно идти в сарай. Пожалуйста, проходи в гостиную, присаживайся на диван.
Я последовала за Ледой в гостиную, которая выглядела совершенно не так, как в прошлый раз. Под потолком висела интересная люстра, которая своей необычностью и формой понравилась бы моей маме. Никаких осколков стекла, все рамки с фотографиями стоят на каминной полке и в шкафу с книгами. Диванные подушки на своих местах. Пара сломанных стульев из прошлого куда-то подевались, но остался столик с вазочкой с искусственными цветами. В доме даже пахло иначе, чем в прошлый раз.
Я опустилась на диван и, словно бы невзначай стала следить за Ледой, которая была занята камином. Затем подняла голову на каминную полку и представила, как на моем месте сидит Аспен три месяца назад и соображает, что именно с Ледой Стивенсон не так.
- Все готово! – она выпрямилась, отряхнула ладони друг о друга и отвернулась от камина, где загорался огонь. – Отец научил меня, - объяснила она тоном, в котором нельзя было разгадать эмоции, затем присела в кресло напротив меня и подтянула ноги к груди. Я увидела на щиколотках старые полоски шрамов, но тут же перевела взгляд на лицо, а она, кажется, ничего не заметила.
- Зачем ты хотела вернуться?
Леда выдержала мой твердый взгляд, и я ощутила себя будто рыба на сковороде, которую собираются приготовить. Безвольная. Мертвая.
Будто я задаю ей вопрос, ответ на который уже знаю. Или задаю вопрос, на который даже не хочу знать ответ, потому что он хуже, в миллионы и тысячи раз страшнее, чем то, что я могу предположить. Страшнее неизвестности.
Ведь я буду лежать в стеклянном гробу под землей, - прозвучали в голове слова песни. Мысленно я отмахнулась от них, а затем с натянутой, но, как мне кажется, радушной улыбкой, похлопала рядом с собой на диване. Обивка под ладонью была гладкая и прохладная.
- Присядь, Леда.
Она с детской непосредственностью улыбнулась и пересела ко мне на диван. Я повернулась корпусом и, положив на спинку дивана локоть, спросила:
- Что случилось на самом деле в больнице? ― Меньше всего я хотела на нее давить, зная, чем это чревато. Но вместе с тем еще меньше я хотела притворяться, что все хорошо и я не переживая, зная так же, что Леда всю свою небольшую жизнь прожила во лжи и притворстве. ― Тебя кто-то обидел?
В ответ она смотрела спокойно, будто мои вопросы ее ничуть не взволновали, а затем повторила прежние слова:
― На самом деле ничего не случилось, Кая.
А затем вдруг я увидела на одну секунду, ― если бы моргнула, точно не заметила бы, ― как по ее выбеленному лицу проскользнула тень разочарования, будто Леда хотела поговорить о чем-то важном, о чем-то другом, но я не позволила.
Я молча ожидала продолжения, и наконец Леда вяло ответила, а из ее глаз медленно исчезла вся детская наивность.
– Не случилось того, чего ты от меня ждала.
Я затаила дыхание, поразившись. Я ничего не ждала от нее, абсолютно ничего, так почему она звучит так, будто совершила что-то страшное и непростительное?
Я выпрямилась и медленно сказала, бережно взяв ее ладони в свои:
- Я ничего не ждала, Леда. Я лишь хотела, чтобы у тебя было все хорошо.
Она ответила лишь через две-три секунды, отрешенно убрав свои ладони из моих. Мне показалось, что Леда выглядит как человек, который, принимая верное, но сложное решение, пытается отгородиться от всего, что может сбить его с верного пути.
Я для нее ― отвлекающий фактор, ― подумала я, и этот вывод мне не понравился.
― У меня все будет хорошо, ― пообещала она, глядя как-то испытующе, будто думала, что я разгадаю за этими словами другие, правильные. В ее взгляде осталась знакомая мне снисходительность; та самая, которая частенько мелькала на моем лице, когда я говорила с миссис Нэтвик:
- … Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
- Я знаю. И будет. Но не сейчас. Еще не время.
Мы действительно очень похожи с Ледой. Внешне ― абсолютно разные люди, но внутри ― один и тот же человек, шедший по жизни разными дорожками. Я подняла руку и пригладила ее волнистые за ухом волосы, касающиеся шеи. Леда прикрыла глаза, как дикий звереныш, который никогда в жизни не чувствовал ласки, а затем вдруг распахнула их и резко поднялась на ноги, улыбнувшись воодушевленной улыбкой:
- У меня ведь есть для тебя сюрприз! – Не дожидаясь моей реакции, она убежала наверх, а я сжалась в нетерпеливом ожидании, потопывая ногой в шерстяном носке по ковру. Леду нельзя было оставлять наедине с собой, и я корила себя за несмелость позвонить доктору Гаррисону или офицеру Крестовски, но мне казалось, что сейчас Леде важнее и полезнее мое общество. Ей важно побыть с семьей, пусть даже такой странной и нелепой.
Она с веселым топотом спустилась по лестнице, а когда я повернула голову в ее сторону, она спрятала руки за спиной и загадочно улыбнулась. В этот момент Леда напомнила мне Джорджи, и сердце тут же сжалось от смешанных чувств. Когда беловолосая девушка медленно приблизилась, все еще удерживая на своем лице печать тайны, я изобразила вежливое любопытство, спрятав опасение и неуверенность подальше в груди.
- Я нарисовала для тебя кое-что, ― произнесла она с мягкой улыбкой, затем вытащила из-за спины левую руку и протянула бумажный конверт А4. Я взяла его и вытащила альбомный лист.
Сначала я почувствовала горячую волну изумления, а затем не менее горячую волну признательности. Леда нарисовала мой портрет, и мое лицо казалось живым, настоящим. Даже более настоящим, чем в реальности. Оно не было зеркальным отражением. Это было мое другое лицо. До того, как я познала Смерть.