Искупление Тьмой Убийца 2

- Не особо-то ты и пытался.

- Поначалу это было единственной моей целью. Потом, правда, стало интересно наблюдать за тобой и то чувство, которое я испытал много лет назад, вновь вернулось.

Я не стала задавать вопрос, чем закончится эта история, потому что ответ уже был известен. Ной встал перед выбором нарушить правило и отпустить меня в мир живых людей, или же следовать своим законам и забрать с собой.  Но я чувствовала, что должна что-то сказать, и не знала, что именно. Может сказать что-то приятное? Или признаться, что я говорила о нем с Селеной? Ему было бы приятно?

- Я не боюсь смерти, - как-то само собой сорвалось с губ. Ной, наблюдающий за снежинками за окном, медленно перевел на меня взгляд. - Когда на Киру напали… - я не хотела называть имя, хотя среди игрушек в коробке Леды нашла колечко, которое, вероятнее всего, принадлежало Кире. - … Когда я услышала ее крики, мне пришлось подниматься на лифте наверх. – Слова дались тяжелее, чем я думала, хотя прошло уже много дней после того случая. – Мне было очень, очень страшно. До смерти страшно. Я не могла дышать. Не могла моргнуть. Не могла шевелиться. Я не могла сориентироваться в пространстве, и, хотя вокруг горел свет и я должна была видеть свое отражение в зеркале, я не видела ничего. На несколько секунд я просто перестала существовать. Выпала из реальности.

Ной выглядел понимающим, но от этого говорить было не легче.

Я спросила:

- Смерть похожа на это? – и затаила дыхание.

- Смерть не похожа на поездку в лифте, - ответил он, выпрямляясь и отворачиваясь. – Смерть – это покой и тишина. Смерть это отнятые шансы, это загубленные мечты, это ничто.

Я посмотрела на свои сцепленные в замок пальцы, а Ной поднялся на ноги, пробормотав, что чай уже давно остыл. Я не обратила на его притворную суетливость внимания, ведь очевидно, что ему неприятен разговор. Но я не могла остановиться.

- Возможно, именно это мне и нужно. Тишина и покой. Ничто.

- Для некоторых смерть это конец, Кая, - услышала я его укоризненный голос над своей головой, а затем увидела перед глазами две чашки. По краям моей виднелся бледно-оранжевый круг – осадок от ромашкового чая. - Ты слишком давно не жила полной жизнью. Ты больше не умеешь, Кая, и не знаешь, с чем сравнивать. - Рука Ноя легла на мое плечо - жест старшего брата и лучшего друга, жест парня, который поможет в трудной ситуации. Я переборола желание сбросить ее и сказала:

- Мне придется узнать как, чтобы спасти Леду Стивенсон.

- Верно, - мягким голосом согласился Ной и на секунду сжал мое плечо, а затем отпустил и вернулся на свое прежнее место.

Не знаю, о чем думал Ной, но я думала о том, что скоро умру, о том, что мне так или иначе придется сделать выбор и решить, что есть правильным. Я думала о том, как спасти Леду Стивенсон.

У меня возникло чувство, будто долгое время я бежала куда-то сломя голову, и вдруг остановилась на развилке с множеством дорог и тропинок, и теперь не знаю, куда повернуть. Грудь разрывали неведомые страхи и желания, тянули в разные стороны, заставляя оставаться на месте.

- Я не хочу говорить о Леде Стивенсон, - наконец шепнула я. – Я вообще не хочу ни о чем говорить.

- Хорошо, не будем.

- Я хочу обнять тебя, - продолжила я. – Можно?

Он молча изогнул брови, явно удивившись. Я Кира. Она преследовала меня неделю после смерти отца, ходила за мной повсюду, чтобы не видеть его зловещую тень. Я хожу следом за Ноем, чтобы не видеть собственных демонов.

Она была права, мы похожи.

… Из головы разом исчезли все мысли, когда Ной вдруг придвинул мой табурет ближе, и мои колени оказались между его, а затем он крепко обнял меня за плечи, прижав мою голову к своей груди.

- Так лучше?

Пока еще нет, - решила я про себя и обняла Ноя за талию. Напряжение внутри лишь возросло; оно туже сплело внутренние органы между собой. В какой-то безобразный единый орган. В сердцебиение. Я решила, что Ной должен слышать этот невменяемый, свихнувшийся стук моего сердца.

- Ты никогда не спрашивала разрешения, - осторожно заметил Ной.

Я хотела сказать, что раньше не спрашивала, но теперь спросила, потому что все иначе. Потому что между с нами с Ноем тонкая, но прочная прозрачная стена. Лишь Ной в состоянии ее разрушить. Утренний поцелуй дал трещину, а сейчас я хочу, чтобы Ной разгромил эту стену окончательно. Я больше не буду убегать от звона стекла, я подойду ближе, потому что даже если наступлю босыми ногами на осколки, это не будет так страшно и больно как то, что уже со мной случалось. Я могла предположить, что Ной чувствует то же самое по тому, как он размеренными движениями гладил мои длинные волосы. Мысленно отсутствовал. Вверх и вниз, вверх и вниз. На спину, на талию. Он отодвинул меня от себя и, до того как что-то случилось, я сказала:

- Я больше не знаю, что делать.