Страница 59 из 92
– История богословия тянется еще со времен древней Греции, – ответил настоятель церкви. – И всей моей жизни не хватило, чтобы постичь хотя бы малую толику того, что я хотел бы поведать своим прихожанам. – Он повернулся к гостям и улыбнулся. – Может, чаю? Я попрошу Алана вскипятить воды.
Элжерон повернулся к Маргарет, ожидая ее решения. Она покачала головой и вежливо ответила священнику:
– Благодарю, но, полагаю, мы не надолго? – она так же вопросительно посмотрела на графа.
– Хорошо, – отец Андрес бодро сел за стол напротив них и выжидательно уставился на графа. – Что ж, удивите меня. Что заставило Вас добровольно прийти в мою церковь второй день подряд?
– Скажите, отче. Вы верите в дьявола?
Настоятель удивленно приподнял седые брови, и засмеялся.
– Я верю в Господа, и в то зло, которому противостоит Он. И у зла сего есть множество форм, оно не есть исключительно дьявол, а слуги его искушают душу человеческую ежедневно и еженощно…
– Погодите, пожалуйста, – остановил его Элжерон, почувствовав, что священник решил все же прочесть проповедь лично для него. – Эти книги, что окружают Вас, которые Вы читаете в свободное время, содержат что-либо, повествующее об иных силах, помимо божественных?
Отец Андрес задумчиво обвел взглядом тома, стоящие на полках. На некоторых он задержался чуть дольше, будто пытаясь в памяти воспроизвести их краткое содержание по одной только обложке.
– А какова причина Вашего вопроса? – в конце концов поинтересовался он. – Вы пришли в церковь, и спрашиваете у священника о дьяволе?
– Да, я пришел спрашивать о темных силах Вас. Вы священник, и боретесь со злом. По крайней мере, в своей голове и в голове прихожан, – Элжерон пожал плечами. – Кому, как не Вам, знать все о Вашем враге?
– Ох, как же сложен Ваш вопрос… – вздохнул отец Андрес. Он поднялся в кресла, расправив полы своей рясы, и подошел к шкафу. – Мне будет сложно найти что-то в этом обилии литературы. Многие книги уже были здесь, когда я стал настоятелем этой церкви, а другие я попросту не успевал читать за мирскими делами и проблемами, вроде весенних наводнений, рушащейся колокольни и прочего.
– Значит, сегодня Господь послал Вам испытание, – хмыкнул граф.
– В виде Вас? – настоятель обернулся к своим гостям и добродушно улыбнулся.
– Возможно. Смиритесь, как Вы советуете своим прихожанам. Так можете ли Вы сказать мне что-то об этом? Что сделали бы Вы, столкнувшись с дьяволом лично?
– Как громки Ваши слова, и как опасны вопросы, – вздохнул отец Андрес. – Нет формы для зла. Но если бы я имел право высказать свое мнение, с высоты прожитых лет, и оно не покинуло бы стены этой комнаты, то я сказал бы, что у зла людской облик. Оно не живет само по себе, а всегда ищет для себя сосуд. И нет лучше сосуда для зла, нежели ослабшая духа, прогнувшаяся под тяжестью греховного и обманчивого блеска соблазнов.
– Не могу не согласиться с Вами в этом, – признался Элжерон, – но будь это человек, я сам нашел бы способ решить эту проблему. Сядьте, пожалуйста, не ходите кругами по комнате, я же знаю, что Вы без очков не видите названий на корешках, а очки лежат на столе, – попросил граф. Отец Андрес надменно приподнял подбородок, все же не желая выдавать свою оплошность, но последовал совету своего гостя. – Главная проблема в том, – продолжил мужчина, убедившись, что его слушают, – что вчера ночью я видел в своем замке огромную тень. Она имела вполне четкую форму, это нечто смотрело на меня пустыми глазами. Я бросил в него светильник, из-за чего даже обжег ладони, и тот отскочил от существа, упав на стол, который я вчера сжег. А затем оно отправилось в комнату Маргарет. Точнее, оно отвело меня туда, оно ждало, пока я поднимусь по лестнице, пройду по коридору, и только когда убедилось, что я смотрю, прошло сквозь дверь ее спальни. Но когда я нашел ключи и вошел внутрь, то не обнаружил ничего внутри. Маргарет мирно спала, и ничего не видела и не слышала. Но честное слово, отче, Вы знаете о моих умениях, давно уже признали их существование, и знали мою семью – и я с уверенностью могу заявить: я никогда не видел подобного. Оно не было живым. Я не ощутил от него ни малейшего порыва жизни. И это напугало меня еще больше.
Элжерон выдохнул, закончив свою речь. Он и не ожидал, что получится настолько длинно и пространно, и что он внезапно выскажет священнику все, что его мучило целую ночь и все утро.
– Было похоже на настоящую исповедь, – тихо произнесла Маргарет, осторожно коснувшись ладонью в перчатке его руки, отчего граф вздрогнул. – Исповеди всегда именно такие. После них чувствуешь себя легче.
– Да, мисс Кинсрайт, Вы абсолютно правы, – отец Андрес улыбнулся ей доброй улыбкой. – Я очень благодарен, граф, что Вы поведали мне о своих переживаниях и опасениях.
– Но я не исповедовался! Это никакая не исповедь, я лишь пересказал события вчерашней ночи! – возмутился Элжерон.
– Не нужно, не беспокойтесь, – остановил его настоятель. – Я мог бы предположить, что увиденное Вами было лишь плодом Вашего воображения…
– О нет, только не вновь, – раздраженно вздохнул мужчина.
– Так сказать, визуализация Ваших страстей и соблазнов. То, как Вы видите самого себя, живущего в замке в одиночестве, обремененного своими дьявольскими способностями, и приезд юной леди в Ваше логово. Вы боитесь навредить ей, и готовы сами изжечь себя, выжечь греховные мысли благословенным очищающим огнем, лишь бы не причинить вред невинной душе, что ищет у Вас помощи. Я считаю, что данный порыв с Вашей стороны довольно похвален, но не берусь судить о том, что видите именно Вы в Вашем замке, окутанном теми силами, что церковь и религия отрицают.