Зимняя сказка

– Здесь все так далеко от последнего слова моды, – с неудовольствием произнесла Филиппина. – Никаких украшений, драпировки, даже статуэток на камине нет! Такое чувство, что мы приехали из передового индустриального мира обратно в темное Средневековье. А то дьявольское отродье, что вылезло неизвестно, откуда, в холле! Ах, это ж какого размера потребуется тапка, чтобы прибить ту жуткую паучиху.

– С Вашего позволения, – внутренне закипел от подобного монолога Элжерон, – этот паук – мой питомец, которого я нашел и самостоятельно вырастил. Вы ведь не придете к Вашему соседу и, завидев его гончую, не воскликните, “ах какой большой нож потребуется, чтобы перерезать ей глотку”?!

– Вы поглядите, граф столь непочтителен! – всплеснула руками Филиппина, чем еще больше разозлила мужчину. – Ни капли уважения к возрасту! Что, в общем-то не удивительно, ведь Вы живете вдали от цивилизации.

– Возраст не есть критерий показателя большого опыта, либо же высоких умственных способностей, чтобы вызывать безоговорочное уважение, – процедил Элжерон сквозь зубы. От его слов Филиппина начала истерично задыхаться, на каждом вдохе, по-видимому, пытаясь придумать, что ответить на столь дерзкое заявление в свой адрес.

В дверь тихо вошла Алиса и услужливо поставила перед гостями серебряный чайный сервиз, в который Филиппина вцепилась, как в последнюю соломинку, не дающую ей взорваться словесными проклятиями в адрес графа.

– Матушка… – тихо произнесла Маргарет, кладя ладонь ей на платье. Женщина обратила на нее внимание, тут же вылив свой гнев на того, кто, похоже, привык его терпеть.

– Что “матушка”? Что?! Куда ты нас приволокла?! Ты головой своей замороженной подумала?! Мы в глуши, в каменном мешке, чей хозяин – нетактичный дикарь!

Элжерон сжал зубы, наблюдая за тем, как Маргарет просто отвела взгляд, ничего не отвечая на эту тираду, и отрезал:

– Боюсь, что я не имею желания продолжать диалог с Вами. – Он поднялся с кресла и скрестил руки на груди, давая понять, что непреклонен в своем решении. – К Вашему счастью, я не настолько одичал в этом каменном мешке, чтобы выставить двух женщин ночью в метель, посему я позволю вам переждать непогоду в замке, после чего попрошу вас удалиться. Горничные покажут вам спальни для гостей и помогут обустроиться.

Он подхватил со второго кресла замеченную им книгу, которую, похоже, забыл, когда читал в гостиной в предыдущий раз. На самом деле, если бы не Маргарет, он выставил бы Филиппину прямо сейчас: и в буран, и в метеоритный дождь, даже в лесной пожар – лишь бы она не отравляла ему душу своими попытками его унизить без причины. Девушка же невольно притягивала его внимание своей тихой покорностью и смирением. И тем, насколько несчастной она выглядела, но в то же время держалась стойко. Было заметно, что нечто гложет ее изнутри, пытаясь поглотить полностью, и она каждое мгновение противостоит этой силе, стараясь не потерять себя и сохранить трезвость ума.

– Отчего же мы должны ждать окончания снежной бури? – сварливо поинтересовалась Филиппина. – Вы же говорили, что управляете природой! Сделайте так, чтобы сейчас ветер утих, тучи разошлись и вышла луна! И мы с радостью уедем отсюда!

Элжерон повернулся к женщине и, сузив глаза, ответил:

– Простите, но природа – это не игрушка. Она может жестоко отомстить любому, кто заиграется с ее силой.

– Так и знала, что шарлатан… – всплеснула руками его собеседница.

– Довольно на сегодня, – перебил ее мужчина, решительно настроившись покинуть гостиную и отправиться в свою спальню, чтобы излить свое мнение по поводу гостей Франческе.

– Граф МакЛавингтон, – внезапно тихо произнесла Маргарет, поднимая на него чистые, словно первая роса по утру, глаза, чем заставила замереть на месте. Мужчина проглотил внезапно подступивший к горлу взволнованный ком и прокашлялся.

– Прошу, называйте меня Элжерон, – дрогнувшим голосом произнес он, чем мгновенно завоевал злой взгляд Филиппины. Маргарет вежливо улыбнулась уголками губ и продолжила:

– Простите матушку. Все же, это я настояла на нашем приезде сюда. Мне очень жаль, что голубь с письмом потерялся в пути, но мы, к сожалению, не смогли найти курьера, который согласился бы сюда ехать…

– Мое графство пользуется дурной славой из-за меня, – усмехнулся Элжерон, садясь обратно в кресло, готовый выслушать девушку. Она разительно отличалась от своей матери, как внешностью, так и характером. Если Филиппина была склочной, и даже ее внешность с острыми чертами и глубокими морщинами, видимо, появившимися от чрезмерной нервозности, будто подчеркивали эту основную черту характера, то Маргарет же была словно белоснежным чистым ангелом. Ее овальное правильное лицо обрамляли две тонкие прямые пряди, белые, как у глубоко пожилой женщины, из-за чего Элжерон никак не мог на глаз определить ее возраст, но даже эта особенность не могла затмить ее природную хрустальную красоту. – Но, похоже, Вас беспокоит нечто более ужасающее, нежели слухи обо мне, расползающиеся по округе?

Маргарет придвинулась ближе к столику, над которым поднимался легкий пар от чайника, полного заваренного чая. Она бросила косой взгляд на фыркнувшую Филиппину, и начала рассказ:

– Я предполагаю, что на мне лежит проклятие… – севшим голосом произнесла она.

– Нет, опять это началось! – раздраженно воскликнула Филиппина. – Сколько можно заводить эту волынку вновь и вновь! Побойся Бога, Маргарет, никакого проклятия на  тебе нет! Я ведь говорила: тебе просто нужно съездить на юг Франции, провести там пару месяцев – и твое здоровье вновь придет в норму!